повернулся, пристально глянул на меня и начал тужиться – так, словно прямо сейчас решил от всей души и качественно посрать. И опять, после каких-то своих загадочных пассов руками, этот тип нагло повернулся и, словно персонаж какого-то старого тупого мультфильма, крадучись, на цыпочках двинул прочь.
– Ты что, дурак?! – Я полез в кобуру за трофейным пистолетом. – Стоять, я сказал! И пушку брось, идиот! Пристрелю же нахрен!
– Не может быть… – У старого бродяги перекосилось лицо, он сел на валун и начал глупо хихикать, как ненормальный.
Я буквально обалдел от происходящего, а смех Чичероне все нарастал и нарастал, пока не превратился в истерический хохот. Седой бродяга досмеялся до того, что из его глаз потекли слезы. Я ни хрена не мог понять, и это меня пугало не по-детски. Что бы ни значило это странное поведение Чичероне, но я решил не рисковать и на всякий случай стрельнул в него двумя ампулами транквилизатора.
Сталкер умолк и опрокинулся назад. А в наступившей тишине вдруг раздались скрипучие стоны. Я обернулся на источник звука. Паскаль! Старый мудак был все еще жив…
Раз клиент, два клиент
Паскаль, обхватив руками живот, корчился на земле от боли. Пуля Чичероне прошла навылет, не задев позвоночника, но кишки, видимо, порвала хорошо. Я приблизился к стонущему мастеру, присел у изголовья и, сгорая от ненависти, заглянул ему в глаза.
– Привет, дружище, – произнес я, – видишь, как все получилось.
– Но как?.. – выдавил он, превозмогая боль. – Ты же умер… Леонид сказал…
– Лучше ответь, как ты мог так со мной поступить?! – Я ткнул его стволом автомата, потом еще и еще. – Отвечай, гнида!
– Сто лимонов… – простонал мастер. – Леонид нашел клиента, который сто лимонов обещал…
– Так это все из-за денег?
– Больших денег… – кивнул Паскаль и, скрипнув зубами, добавил: – Делай свое дело… стреляй уже…
– Ну уж нет! Так просто не выйдет…
Я обыскал мастера и вытряхнул все барахло из его многочисленных карманов. Он не сопротивлялся, лишь постанывал и держался за кровоточащую рану. А рана была плохая, без срочной медицинской помощи эта сволочь долго не протянет.
– На вот, – закончив обыск, я перевернул Паскаля на спину и сунул ему в рот несколько зерен, – это синий атомный рис. Он немного затянет твои раны. На ноги сразу не встанешь, но хоть не подохнешь в ближайшие минуты.
Ошалевший мастер уставился на меня и захрустел зубами, спешно пережевывая зерна. Я смотрел на него, и мне казалось, что в этих выпученных красных глазах в мерцании костра переливаются не слезы, а страх, материализовавшийся в жидкость. И сколько разных оттенков этого страха я смог различить в его глазах! Мой внутренний зверь довольно рыкнул и вышел из тени на запах смерти.
Паскаль так быстро грыз рис, словно боялся, что я передумаю и вырву уже перемолотые зерна у него изо рта. Мастер не был дураком и понимал, что расплаты за свое злодеяние ему не избежать. Возможно, он догадывался, что лучше бы ему умереть в мучениях от своей раны, чем идти у меня на поводу в пугающую неизвестность. Но Паскаль сейчас так отчаянно хотел жить, что намертво вцепился зубами в эту неожиданную спасительную соломинку. Прошло несколько минут после того, как он проглотил «аномальную таблетку», и все это время я молча смотрел на старого товарища, а он так же молча – на меня. Наконец проявились первые признаки действия зонного лекарства – рана перестала кровоточить.
– Дай гляну! – Я убрал его дрожащие руки с живота и распорол ножом китель. – Смотри-ка, уже почти заросло. Розовенькое мяско…
– Зачем ты мне помогаешь? – промямлил мастер. – Ты хочешь знать, кто наш заказчик?
– И это тоже, но в последнюю очередь. – Я грубо схватил Паскаля, перевернул мордой вниз и стянул его руки за спиной одноразовыми пластиковыми наручниками. – Сейчас у меня остался лишь один вопрос. Сколько?
– Что – сколько? – уточнил он, отплевавшись от попавшего в рот песка.
– Сколько было тех несчастных детей?! Скольким бедолагам ты покалечил жизнь, старый извращенец?
– Он тебе рассказал?.. – догадался мастер. – Но при чем тут это?! Это давно в прошлом!
