тонюсенькой, поросшей камышом речушки, еще столько же трупов висело на иссохших корягах поваленного леса, всего в пятидесяти метрах от меня. И лишь четыре гадины смогли приблизиться ко мне почти вплотную, но и у них не получилось запустить в меня свои крючковидные зубы. Больше никакого движения я не заметил. Издохли все.
Мне крупно повезло, что я успел засечь момент, когда стая только вышла из реки и стремглав ломанулась в мою сторону. Открой я огонь всего на десять секунд позже, и кто-то из нас двоих точно бы скопытился. Но удача сейчас была на моей стороне. Да и экзамен по точной стрельбе я сдал на отлично.
– Все, вставай, – я убрал ботинок со спины Чичероне, – чапаем дальше.
– Ну вот, а мне только начал нравиться вкус земли. – Сталкер повернулся на бок и отплевался. – И долго нам еще идти?
– Нет, – я помог ему встать, и это уже был двадцатый раз, – тут совсем недалеко. Знаешь, где здесь ближайшее «ущелье живых скульптур»?
– Только не говори, что туда идешь. Решил меня законсервировать до лучших времен? Лет этак на сто?
– Обижаешь! Почему же только на сто? – попытался я пошутить и тем самым немного разрядить напряжение, оставшееся после боя. – Это наши «академики» сами себе чего-то посчитали и решили, что «тайм-ауты» удерживают попавшую внутрь жертву ровно сто лет. А я уверен, что все застывшие в ущелье сталкеры будут там стоять до скончания веков. Ну, пока Вселенная вновь не схлопнется в точку и не выплюнет их из себя в одно большое ничто. Вот там-то они, в этом ничто, и оттянутся за все годы простоя. Так что посидишь в «тайм-ауте» какой-то триллиончик лет, а после обретешь свободу, причем абсолютную.
– Да ты у нас шутник, оказывается, – буркнул Чичероне и потопал туда, куда я указал стволом автомата.
Скучновато было пробираться через бедленд, и я сорвал скотч с его губ еще четыре часа назад, о чем ни разу не пожалел. Старый бродяга оказался приятным собеседником, да и предупредил меня пару раз, когда я случайно прощелкал приближающуюся аномалию. И все было хорошо, вот только одна вещь не давала мне покоя. Я вдруг заметил, что с тех пор, как мы вышли из пещеры у перевала, активность всевозможной живности ощутимо возросла. Атаки мутантов заметно участились. Зверушки странным образом отыскивали нас, даже когда мы прятались от них и находились не по ветру. Конечно, я не раз наблюдал подобную активность мутантов, но это случалось исключительно в голодные сезоны, коим завершающийся сезон не являлся. А потому мне показалось, что Чичероне каким-то образом отпугивает мою сталкерскую удачу. И эта мысль мне категорически не нравилась. Удача для меня была единственной богиней во всей Зоне, которой я трепетно поклонялся. И она всегда была на моей стороне в той или иной степени.
– Ты хоть знаешь, куда идешь? – нарушил молчание пленник. – Знаешь, как работают «тайм-ауты»?
– Хочешь об этом поговорить? – хмыкнул я и легонько подтолкнул его в спину. – Ну, давай поговорим. Лично я знаю, что это крайне коварная разновидность хроноаномалии. И как любая другая хроноаномалия, она неразличима визуально и невидима для детекторов. Зафиксировать ее могут лишь хитрые приборы ученых. Течение времени внутри «тайм-аута» плавно замедляется. На самой границе это замедление практически незаметно, а вот в центре время полностью останавливается. Обычно эта зона ИФП перемещается и поэтому практически не опасна. Человек даже не замечает, что в нее попал, а для всего остального мира он сначала замедляется, затем замирает на несколько секунд и вновь растормаживается, по мере того как аномалия уходит. Вот только в силу каких-то необъяснимых факторов в некоторых местах Зоны «тайм-ауты» опускаются на землю и буквально прилипают к ней. Там они становятся стационарными аномалиями. И тут начинаются проблемы. Человек, попавший в них, застывает уже не на секунды, а на века, и это в лучшем случае. Вот так и появились все здешние «ущелья живых скульптур».
– Смотрю, ты в теме, – Чичероне уважительно кивнул, – но добавлю одно свое наблюдение. Если человек попадает в центральную точку такой аномалии, где время отсутствует как измерение, то он попросту исчезает. И не важно, подвижная аномалия или стационарная, вот был человек, хлоп – и его нет.
– Ну, между нами, сталкерами, в стационарные «тайм-ауты» попадают лишь полные идиоты. И судя по количеству застывших тел в ущельях, много их таких топчет Зону-матушку. А все почему? Слишком доверяют своим новомодным детекторам и ленятся гаечки перед собой метать. И зря – любой брошенный предмет так же красиво зависает в «тайм-ауте».
– А как точную границу его определить, знаешь? – Старый сталкер задал, по его разумению, самый коварный вопрос. – Ведь если метнешь гайку уже внутри «тайм-аута», то искривление времени с тобой злую шутку может сыграть, и ты не заметишь замедления, пока не станет слишком поздно.
– Все я знаю, дядя, – соврал я и начал придумывать ответ на ходу, – чай, не первый год по Зоне хожу. Для этого я использую… «черные брызги»! – Я достал из кармана разгрузки спичечный коробок и пошуршал его содержимым. – Вот всегда таскаю с собой жменьку. Один мой знакомый ювелир запасся этими артефактами еще до Моратория, а теперь продает втридорога. Но они того стоят. Как только одна такая бусинка попадает в «тайм-аут», она растворяется в нем и заполняет все пространство внутри аномалии черной дымкой.
