– Немного болит, – призналась я, зная, что бравада не пройдет.
Наклонив голову, он коснулся моего лба легким поцелуем, прежде чем мы поднялись по ступенькам. Я оглянулась назад и обнаружила, что Зейн не остался в машине, как мы его просили. Он стоял рядом с «Мустангом», спиной к дому. Да, это был он, но, глядя на него, казалось, будто я вижу записанное на видеопленку изображение. Он был там, но его там не было.
Мы не успели постучаться, как дверь распахнулась, отвлекая меня от мыслей о Зейне. Бледно-голубая аура поблекла, и я увидела мать Тони. На этот раз она была одета в белый кардиган, но нитка жемчуга, которую я запомнила, все так же обвивала ее шею.
– Я по-прежнему не рада вас видеть, – сказала она.
Рот пожал плечом.
– И я бы сказал, что нам очень жаль, но это не так.
Господи, только бы они не сцепились.
– Впусти их, – раздался голос из-за спины женщины.
Она шагнула в сторону, и перед нами предстал он, провидец. Сначала я увидела белое свечение вокруг него – ярче, чем то, что окружало Зейна. Чистая душа, большая редкость. Желание, которое я обычно испытывала при виде чистой души, оказалось совсем слабым, почти забытым. Мальчишка вновь поразил меня своими белокурыми локонами и лицом херувима. Я находила его очаровательным – если бы не белые зрачки в глазах цвета кобальта.
Потому что эти глаза пугали.
Тони покосился на пакет в руках Рота.
– Еще один цыпленок? Ты серьезно?
– А то. Я слышал, что самые вкусные – от «Пердью», – ответил Рот.
– А я слышал, что и у «Тайсона»[15] они не так уж плохи. – Вздохнув, крохотный провидец кивнул матери. – Возьми это.
Женщина, которая, вероятно, привыкла к любым странностям, забрала пакет.
– Сегодня тако-вторник[16]. С цыпленком придется подождать.
– Тебя не уломаешь. – Провидец жестом пригласил нас следовать за ним. В доме пахло сосной и яблоками, и я затосковала по Рождеству. – Кстати, вы могли бы разрешить своим друзьям зайти вместе с вами. Вместо этого они торчат там, надутые как сычи, соседей только пугают.
– Полагаю, они самые безобидные существа из тех, кого видели ваши соседи, – заметил Рот.
– Все зависит от того, кого считать безобидным, а кого бояться, верно?
Я шлепнула Рота по руке, когда он приготовился высказать еще одно спорное суждение; если бы я не остановила его, он сам никогда бы не заткнулся. Демон выстрелил в меня взглядом, но Тони очень по-детски хихикнул.
Мы проследовали за ним в гостиную. Здесь стояла огромная украшенная елка с горой подарков, уже спрятанных под ней. На экране телевизора застыла на паузе очередная видеоигра, но на этот раз не на тему Средневековья. Кажется, что-то из полицейской серии.
Тони плюхнулся на «бобовый пуф»[17], который почему-то сразу стал напоминать трон.
– Я знаю, ребята, почему вы здесь.
– Кто бы сомневался, – пробормотала я, присаживаясь на диван.
Он поднял светлую бровь и взглянул на Рота.
– Просто чтоб ты знал, когда тебя заковали в огненной пучине, я не смеялся, как обещал.
Рот, устроившийся на валике дивана рядом со мной, сузил глаза от такого напоминания.
– Ну, разве что ухмыльнулся для порядка, – хитро добавил Тони.
– Ты уверен, что это было не писклявое хихиканье? – парировал Рот. – Поскольку ты еще не достиг пубертата.
О боже.
Тони поднял пухлую ручку и показал Роту кулак.
– Ах, я тебя расстроил, малыш, ну не реви…
– Рот, – вздохнула я и легонько ущипнула его за ногу. – С тобой никуда нельзя пойти.
– Неправда. – Он подмигнул мне. – Я адаптируюсь к любой ситуации.
Тони закинул ноги на журнальный столик, скрестив их в лодыжках.
– Хоть я и рад тому, что вы двое, очевидно, смирились с тем, кто вы такие, и разобрались с вашими чувствами друг к другу, у
