– Лейла, мы не поторопились. Тебя не было шесть дней. Похороны состоялись два дня назад.
– Шесть дней? – У меня глаза на лоб полезли. – Не может быть. Все случилось прошлой ночью… – Я замолчала, вспоминая, как Рот говорил о том, что внизу время течет по-другому. Однажды такой разрыв во времени произошел, когда я ходила к Жнецу. Хотя не думаю, что в этот раз я побывала в Аду. У меня было такое чувство, что я попала, скорее, в зал ожидания. Выходит, и там время шло слишком медленно. Я тряхнула головой, и прохладные влажные волосы прилипли к щекам. – Мне казалось, что я умерла. Я была в таком месте и видела…
Поднявшийся в коридоре переполох оборвал меня на полуслове. Жасмин встала с дивана, и я подняла глаза, когда почувствовала теплое покалывание на затылке. Николай повернулся, а Дез шагнул к двери.
– Это он, – тихо произнес Дез.
Я уже была на ногах, прежде чем осознала, что делаю, и покрывало соскользнуло с плеч. Все чувства разом пробудились, выстреливая залпом. Волны мурашек пронеслись по спине.
Сердце застучало и пропустило удар, когда высокая фигура прорвалась сквозь заслон Стражей, столпившихся у двери. Копна иссиня-черных волос неряшливыми прядями падала на глаза цвета охры, окруженные глубокими тенями.
Безнадежно измятые черные рубашка и джинсы выглядели так, будто он спал в них сутками. На ботинках болтались развязанные шнурки. Он был в ужасном состоянии и все равно ослепительно красивым.
Рот стремительно влетел в комнату и на полпути замер. Его полные губы раскрылись, и я увидела, как блеснул металлический шарик на языке. Наши взгляды столкнулись, и мир вокруг нас перестал существовать. Остались только он и я. Не помню, чтобы кто- то из нас двинулся с места, но в следующее мгновение я стояла перед Ротом, глядя на него снизу вверх.
– Лейла? – Его голос треснул. Он протянул руку, взял мое лицо в дрожащие ладони. Его потрясение передалось и мне, словно перепрыгнув с кожи на кожу.
Слезы наполнили мои глаза, и я глубоко вдохнула. Сладкий мускусный запах накрыл меня с головой. И уже не осталось никаких сомнений в том, что я жива, что все это не какая-то причудливая галлюцинация.
– Я здесь, – прошептала я, когда слезы вырвались из глаз. – Я с тобой.
Его руки соскользнули с моих щек, и я не успела опомниться, как оказалась в его объятиях. Он рывком оторвал меня от пола, прижимая к своей груди, и зарылся лицом в изгибе моей шеи. Вдруг он пошатнулся, и я догадалась, что у него подкосились ноги, потому что в следующее мгновение он уже сидел на пятой точке, а я оседлала его колени.
Он весь дрожал, когда я обвила его руками, сжимая так же яростно, как только что он сжимал меня. Наши тела слились, и я чувствовала, как бешено колотится его сердце и грудь ходит ходуном от тяжелого дыхания. Слезы бесконтрольно катились по моим щекам, и я не знаю, как долго мы так просидели, вцепившись друг в друга, слегка покачиваясь взад-вперед. Мне все казалось, что я недостаточно близко прижимаюсь к нему. Хотелось зарыться в него, проникнуть глубоко-глубоко, потому что я уже и не думала, что
Обостренные чувства распирали меня изнутри, и казалось, что их слишком много, но мне все равно не хватало, и хотелось еще и еще.
Рот дернулся назад, поднимая голову. В янтарных глазах появился странный стеклянный блеск, и у меня едва не разорвалось сердце. Я никогда не видела, чтобы демоны плакали, даже не знала, что такое возможно, но, выходит, ошибалась. Я снова прижалась щекой к его плечу, и он так крепко стиснул меня, что я рисковала превратиться в игрушечную пищалку, но это того стоило. Слов не было. В них не было необходимости. Вместо них говорили наши движения, переполненные чувствами.
Он пробежался рукой вверх по моей спине, наматывая на кулак волосы, и притянул мой рот к своим губам, впиваясь в меня поцелуем. Совсем не мягким или нежным. В этом поцелуе выплеснулись отчаяние и радость, боль и облегчение и предвкушение будущего, чуть было не украденного у нас.
Так мог целовать только тот, кто уже не чаял вновь обрести счастье. Я ощутила привкус крови во рту – не знаю, его или моей, – но это не имело значения. Наши слезы смешались, наши руки сплелись. Он был таким теплым и живым под одеждой, и я чувствовала, что тоже живу.
Рот прижался лбом к моему лбу, и трясущимися руками я обхватила его щеки. Он был небрит, и жесткая щетина щекотала мои ладони.
– Я люблю тебя, – сказал он, а потом заговорил на непонятном языке и перевел для меня: – Я люблю тебя. Люблю тебя.
