внутрь. Если бы здесь сделать уборку и сдать пустые бутылки, то будет даже уютно. Нил уже собрал два тюка вещей, которые лежали у двери. Почти сразу он скинул жилетку с ножнами на спине и протянул ее мне. Ну, нет, постираю как минимум. Мы прошлись по всем пяти комнатам и вернулись в первую. Видимо это традиция такая. Нил сел напротив меня и поставил на стол очень грязную бутылку.
— Выпьем. Я сегодня последний день палач. Уже завтра с рассветом я уеду из города и мы больше никогда не встретимся. — разливая по кружкам напиток говорил Нил.
И мы выпили, мы поговорили. Узнать мне предстояло многое.
— Никогда не бери деньги у людей. — говорил мне Нил. — Никогда не милуй мерзавцев. Всегда чти законы церкви и не ссорься с монахами….
Правила сыпались на меня как из рога изобилия, но я честно пытался запоминать их. Даже самые дурацкие суеверия. Вот когда пошла лекция про казни я собрался. Казней, оказывается, было не три и даже не четыре. Любая казнь могла быть выполнена несколькими орудиями и каждое несло свой отпечаток как на душу казненного, так и на его родственников в городе. Помимо моего четырёхкратного помилования была еще одна лазейка, но ее никто никогда не пользовался — брак. Если на эшафоте жертву захотят взять в жены, или выйти за него замуж — казнь откладывалась до развода или до нового преступления. Это было интересно.
Но самое интересное, началось, когда Палач нализался как свинья. Он заговорщицки придвинул мою голову к себе, посмотрел по сторонам, отыскивая чужие уши, и выдал мне новость с диким перегаром.
— После одной из смертей от твоей руки, к тебе придет сама Смерть. Она не заберет тебя, а только окрестит своим слугой. Ты получишь дар от нее, но от него не будет счастья. Ты всегда будешь чувствовать ее за своей спиной. — выдал на одном дыхании палач. — Тебя в городе будут бояться, но это в самом лучшем случае. Больше тебя будут ненавидеть. Любой будет считать честью пожелать тебе смерти, но не тебе ее бояться. Смертники будут молить тебя и заклинать, проклинать и плевать в лицо. Но ты лицо Короля…
— Понял. Учту. — ответил я. Нил покачал головой и прикрыл веки. Спустя уже секунду он храпел как старый локомотив.
Я тоже решил вздремнуть. Поднялся в свою новую спальню, на кровать что была сделана отцом мальчика, которого казнил Нил, лег на прекрасные простыни, что сшила швея, помилованная Нилом, и посмотрел в темный зев окна, за которым виднелись холодные звезды….
Первая моя ночь прошла неспокойно. Мне снились люди, много людей. Они танцевали в большом темном зале, где была громкая музыка и периодически вспышки света разного оттенка. Я помню их лица, и молодых, и старых. Лица в крови. Я проходил мимо этих людей и стискивал свой меч палача. Они меня не боялись, глаза у всех были прикрыты, они просто меня не замечали. Я проснулся уже в положении сидя. За окном только-только начинался рассвет, но сна не было ни в одном глазу. Вдали кричали свои песни петухи. С меня стекали капли пота. Я встал с кровати и встряхнул головой. Кошмары это вроде как нормально, но до чего четкий сон…
Спустившись на первый этаж, я зашел в ванную комнату, набрал в ладони затхлую и теплую воду — плеснул себе в лицо. Слегка полегчало. Выйдя в первую комнату, я обнаружил полный комплект одежды палача, его меч и две стопки золотых монет, по десять штук в каждой. Нила уже не было, и скорее всего уже никогда не будет.
До самого утра я занимался уборкой. Мусора в доме было немногим больше чем пыли и грязи, но я герой или как? Я справился. Когда город немного ожил, ко мне в двери постучались. Я отпер дверь и увидел девочку-толстушку лет десяти с корзинкой накрытой тканью. Заметив меня в одних только штанах, она моментально покраснела и отвернулась.
— Простите меня господин, я пришла к Нилу, он берет у нас хлеб каждое утро. — запричитала девочка.
— Нила больше нет. — сказал я и накинул на себя рубашку шамана. Девочка повернулась ко мне все еще красной.
— Как жаль. А вам хлеб не нужен? Мама сама его печет. — господи, да ей лет десять, а уже пашет на родню.
— Почему бы и нет. Сколько стоит ваш хлеб? — спросил я и запустил руку в карман штанов.
— Три медных монеты. За булку. — я протянул ей золотой.
— Тогда носи мне хлеб сюда же каждый день, покуда хватит этой монетки. — девочка взяла золотой трясущимися руками и на мое удивление прикусила ее зубками.
— Хорошо. Спасибо вам господин. Вот… — она отвернула часть ткани и показала мне свежие, все еще горячие и румяные булки. Запах просто валил меня с ног. Я взял две штуки и кивнул.
— Спасибо. Жду тебя завтра.
— Я приду! — уже убегая, крикнула мне девочка.
