и Штрудель.
– Всю ночь работали, – буднично пояснил Веня и, выудив из кармана какой-то пакетик, сыпанул из него белого порошка на тыльную сторону кисти. – А я вот только кокаинчиком спасаюсь…
– А вот от этого придется воздержаться! – Я подхватил его за руку и вывел из комнаты. – Все, Вениамин Львович, все. Сегодня и завтра, у вас – заслуженный отдых. Наумыч, пожалуйста, доставь Веню к нам в имение и поручи его заботам Лукерьи. Пусть приведут в порядок – помоют, накормят и спать уложат. А сам возвращайся…
М?да… надо бы за ним присмотреть, а то еще снюхается напрочь и устроит мне большой «бум». А вообще молодчага Веник, даже не ожидал от него.
Сплавив студента, я занялся пристрелкой винтовок и револьвера с глушителями. Ну что могу сказать? Для винтовок убойный предел сократился до двухсот метров. Точность осталась приемлемая. Звук выстрела тоже. Со ста – ста пятидесяти метров его будет совсем не слышно. Нормально, на большее я и не рассчитывал. Наган из оружия ближнего боя превратился в оружие
– Мой капитан! Тут приехал какой-то Граббе, судя по всему – полицейский, да еще с тремя подчиненными. Вас требует, – подбежал ко мне Ла Марш. – Кричит, ногами даже топать удумал. Мы пока держим его на прицеле.
– Какого хрена ему нужно? – Я отложил винтовку и отправился к Клаусу.
– Герр Игл!!! Подобное неприемлемо! Я при исполнении! – Полицмейстер действительно находился в крайней степени возбуждения. Часовые, наоборот, поглядывали на него с явной иронией и уверенно держали стража порядка на мушке. А могли и на землю положить.
– Отставить, – скомандовал я им. – По местам несения службы… а?арш.
– Это возмутительно! – продолжил кипятиться Граббе. – Требую наказать этих… этих…
– За что, Клаус? – пришлось отвести полицейского в сторону. – За то, что они исполнили свой долг? Вот ты – накажешь своих, если они не пустят меня в участок без разрешения?
– Ну… – смутился Клаус.
– Короче, какого черта тебе надо?
– В тебя стреляли, пострадала дама, и ты спрашиваешь, какого черта мне надо? – опять возмутился Граббе. – Ты смотри, я все же начальник полиции этого гребаного городишки…
– А я помощник военного коменданта. Ладно-ладно, не кипятись. Пошли пропустим по рюмочке коньяка.
Пропустили по одной, потом еще по одной и выкурили по дорогущей сигаре, а в процессе я узнал, что одного из нападавших опознали как Адама Зеенбаха – подручного бургомистра Фразера, занимавшегося смутными делишками вроде незаконного воздействия на фермеров и прочим криминалом. Второй стрелок пока остался неопознанным.
– Получается, хотели убить именно меня?
– Получается, так, – согласно кивнул Граббе, поглядывая на бутылку. – Но я готов прозакладывать свой значок на пачку пипифакса, что это еще не все. Явных участников банды мы, конечно, ликвидировали, но осталось еще много отребья, сидящего в тени. Опять же, никто не поручится за то, что держали поводья этой шайки не британские руки. Фактов нет, но… – Полицмейстер по своей привычке внушительно ткнул пальцем в потолок. – Ты здесь многим мозоли отдавил. Кстати, Зеенбах всегда ходил с револьвером. Маузера у него никогда не видели. Значит, его кто-то специально вооружил.
– Ага, – мне стало как-то грустно, – если бы не лягушатники…
– Кто? – переспросил Граббе. – Какие лягушатники?
– Французы. Они лягушек едят – поэтому и лягушатники.
– Да ладно? – изумился полицейский. – А мне показались отличными ребятами. И с приличными связями в нашем военном департаменте.
– Подробнее? – в упор спросил я полицейского. – Мне надо знать подробнее. С кем связи и так далее.
– В смысле? – Бур понял, что сболтнул лишнего, и сразу засобирался. – Ну я пойду – дел накопилось, да и вообще…
– Стой, Клаус. – Я встал и загородил ему дорогу. – Один момент, проясни мне всего один момент. Кто за них хлопотал? И я не премину замолвить за тебя словечко перед… сам знаешь кем.
– Перед кем? – полицейский заколебался.
Я поднял палец к потолку:
– Неужели не понимаешь?
