Гранд

— Маша? — Муть исчезла и перед моим взглядом замаячило лицо Вербицкой. Заплаканное, испуганное…

— Т-ты в порядке, Кирилл? — Проговорила она. Я кивнул и Маша осела рядом со мной на диван, тихо забормотав, — я испугалась. От тебя такой жутью повеяло. И с-сидишь, не шевелишься… блед-ледный весь, словно покойник.

— Тихо-тихо, все уже… не плачь… — Я прижал вздрагивающую девушку к себе… — Извини, Маш. До меня только сейчас дошло… все это. Вот и накатило. Ну, не плачь.

Мария резко кивнула, отстранилась и, выпрямившись, смахнула с ресниц слезы.

— Я понимаю. — Глубоко вздохнув, проговорила она. — Меня саму накрыло только на третий день, когда Осип до нас добрался…

— Осип? Резанов?

— Да. Смолины организовали для своих людей целый караван, и Осип со своим отцом приходили к нам, предлагали присоединиться. Папа отказался.

— Не захотел быть обязанным роду Смолиных? — Поинтересовался я, постепенно отходя от накативших эмоций.

— М-м… думаю, не только. — Чуть помявшись, покачала головой Маша. Я приподнял бровь и девушка вздохнула. — Ему показалось странным, что Смолины вообще не пострадали от атаки на боярский городок. Ни одного человека в имении не было. А так… не бывает. Хоть кто-то, но должен оставаться в городской усадьбе. Хотя бы для охраны пустующего дома.

— Действительно, подозрительно. — Кивнул я. — Но откуда известно, что там было пусто?

— Осип проболтался. — Хмуро сказала Мария. — Пока наши отцы вели переговоры в кабинете, мы с ним в гостиной сидели… разговаривали. Он хвалился так, словно сбережение людей Смолиными, это чуть ли не подвиг!

— И ты…

— Оставила его на минуту и передала отцу в кабинет записку. Резановы даже на обед не остались. Хотя попрощались довольно тепло. — Со вздохом ответила Мария.

— Понятно… — Протянул я, а в следующую секунду ожила рация.

— Машенька, зайдите с Кириллом в мой кабинет, на минуточку. — Хм. Интересно…

Часть III. Шла дивизия вперёд

Глава 1. Дом, любимый дом

Чтобы понять, что именно так царапнуло его слух в беседе с Кириллом, главе Пятого стола понадобился почти час времени. Точнее, не так. Спустя час, после ухода юноши с его дочерью, у Вербицкого просто что-то щелкнуло в голове и Анатолий Семенович, на миг замерев, выдал в пустоту тираду, затейливости которой позавидовали бы боцманы всех флотов мира. Рука скользнула к экрану, и перед взором руководителя службы внутренней безопасности Преображенского приказа, снова замелькали строчки распоряжения его номинального начальника, а следом и куцый текст первичного доклада по происшествию с заложниками. Да, преображенцев просто не допустили до пострадавших, и единственным источником информации… очень скудным, точнее крайне нежелающим делиться сведениями, послужил начальник особого отдела полка бронеходчиков. Но главное выудить из него удалось. Освобождение заложников не было операцией самих гвардейцев. Нет, поезд им чуть ли не подали на блюдечке с голубой каемочкой. Точнее, подал… некий неизвестный, в одиночку перемолотивший два десятка человек охраны, не оставив при этом ни единого следа стихийных техник.

Учитывая слова Кирилла о полутысяче душ единомоментно осведомленных о его статусе, и его же оговорку о «заложниках, вывозимых из столицы поездами», прибавить к этому любовь юноши к стрелковому и холодному оружию, которым, судя по куцему докладу приказных и орудовал тот самый неизвестный, что перебил наемников охранявших поезд… и вопрос о том, кем он был, решен.

Нет, конечно, возможны и другие варианты, но… вряд ли Кирилл мог быть одним из заложников. Хотя, эта версия неплохо ложится в историю его исчезновения после той приснопамятной дуэли, но… она, версия, в смысле, выпадает из логики действия