И только за человеком выбор, какой она будет.
Нет, никто не сказал ему этого, ночные визитеры вообще работали молча, проявляя при том удивительную слаженность. Однако он и сам понял. Неясным оставалось одно: почему они не начинали? Впрочем, вскоре человек получил ответ и на этот вопрос. Гость, стоявший у двери, будто бы дремавший, хотя не время и не место было для дремы, встрепенулся и дверь отворил.
– Доброй ночи, Найджел, – произнес человек в кашемировом пальто.
Шляпу из серого фетра он снял и бросил на столик, тот самый, из Старого Света.
– И тебе… доброй… – Найджел Найтли облизал губы, прикидывая, сколько он выдержит.
Если среди спецов нет целителя, то недолго.
И дело не в легких, в Бездну легкие, изрядно побитые туберкулезом. Нет, кровью захлебнуться ему не позволят, но сердце… целитель предупреждал, что болезнь и до него добралась, что Найджелу надобно поберечь себя.
Избегать волнений.
И нагрузок.
Иначе это самое сердце не выдержит, а тогда ему, Найджелу, не поможет ни один, самый лучший целитель. И кто бы мог подумать, что он будет радоваться этой новости?
– Когда ж ты скурвился, Тедди? – Найджел откинулся в кресле, впрочем, в нынешней ситуации сложно держать лицо. – Сейчас? Или еще тогда… конечно, тогда… без тебя не обошлось бы… скажи, ты же любил Элизу… все знали, что ты любил Элизу.
– И что?
– Но похоже, деньги ты любил больше?
– Возможно. – Кашемировое пальто Тедди пристроил на оленьих рогах.
Сбил водяную пыль с перчаток из тонкой лайки. Огляделся.
– Вот скажи, Найджел, что тебе не сиделось-то тихо?
Вопрос этот был риторического свойства, и потому Найджел Найтли позволил себе промолчать.
– Все уже закончено, забыто. Тебе даже позволили вернуться. Вести свою жалкую жизнь, покусывать таких же жалких выскочек. И ты, как нам казалось, все правильно понял.
Найджел смотрел на огонь.
Тот, обжившись в древнем камине, растянулся рыжим покрывалом, расползся по пыльной утробе и запах горелого наполнил комнату, заставив Тедди брезгливо морщиться. Он то и дело подносил к хрящеватому носу платок, и кривился, и вздыхал.
Не спешил заговаривать.
Встал за спинкой кресла, так, что Найджелу приходилось выворачивать шею, чтобы разглядеть собеседника. Только шея вскоре устала, а в груди появилась неприятная тяжесть. Прав был целитель: не стоит с сердцем шутить.
Сердце – оно такое, шуток не приемлет.
Хорошо бы, если бы прямо сейчас, пока у Найджела есть остатки гордости и крохотный шанс умереть достойно, без криков и соплей.
– Зачем ты его нанял?
– Кого?
– Того сыщика. Десять лет, Найджел… десять лет тишины и мира, и вдруг… что ты искал, Найджел?
– Ничего.
– Лжешь. – Пальцы Тедди постукивали по дереву, и едва слышный, этот звук пронизывал все тело. – Мы-то знаем, что задание твое он выполнил. Умный был мальчишка. Верткий. Но не настолько умный, чтобы избежать клятвы крови.
…и не настолько верткий, чтобы выжить.
Парнишку где-то даже было жаль. Рыжий. Взъерошенный. С цепким взглядом и уверенностью, что способен в одиночку перевернуть этот мир. Чем-то он Найджелу его самого напомнил.
– Ничего.
– Найджел, – Тедди щелкнул пальцами, – к чему это геройство? Мы ведь оба знаем, что ты боишься боли. Насколько ты боишься боли. Помнишь, тот вечер, когда ты руку порезал? Лопнувший стакан. Всего-то пара царапин. А вою-то было, вою… Элизе пришлось отправлять за целителем.
– Я и крови не люблю.