– А еще – почитай.
Софья положила перед Голицыным на стол несколько писем. Ничего особо важного в них не было, но все же…
– Потом перескажешь. Пусть думают… Да, пусть…
Софья действительно подбрасывала Голицыну информацию. Не самую важную, но достаточно, чтобы убедить его «покупателей» в приближенности боярина. Вот и сейчас Голицын читал письмо Никона, пару строчек Аввакума, в которых протопоп сообщал, что живется опальному патриарху вовсе даже неплохо – физически. Вот в остальном…
Тишь и глушь. И никакой власти. А тянет…
– И скажешь, что царевич колеблется – звать Никона обратно али нет. Понял?
– Да, государыня.
Больше Софья на синеглазого красавца внимания не обращала. Хорош, да не тот. И вообще, ей никакого блуда не надобно. Честь беречь смолоду стоит!
Ее куда как более интересовало письмо от Ромодановского. Вот там была важная информация. А Голицын…
Ну что – Голицын?!
И без него проблем по уши.
– Чума?!
Алексей побледнел, ровно мел. Софья смотрела спокойно и серьезно.
– Да, Алешенька. Но сам видишь, все сделали правильно. Не пошла дальше зараза черная.
– Да уж! Чего Ромодановский ждал?!
– Пару месяцев, чтобы убедиться, что миновала опасность.
– А ты уверена, что она миновала?
– Вполне. Иначе бы уже началось. Гонцы те же…
– Верно. Сонь, неужели никаких средств от этой напасти нету?
Алексей даже не задумывался, задавая этот вопрос. Как-то привык он, что сестра знает многое. И не умолчит, ежели ее спросить.
– Вообще есть… хотя и сомнительное.
– Какое же?
– Ну, от чумы мы пока ничего придумать не можем, кроме карантинных мер. Ребята все правильно сделали. Огонь, банька, насекомых да крыс повывели, далеко заразу не пустили. Это хорошо.
– Кто придумал?
– Да там вообще история получилась. Мы же туда ребят отправляли в помощь Ромодановскому. Вот один из них, Митя…
– Светленький такой? Певун?
Алексей отлично помнил своих ребят. Года за три – так точно.
– Теперь седой.
– Как?! Заболел?!
– Нет. Его очередь была прибывших переписывать, он и обратил внимание, что несколько человек вроде как больны. Сунулся, посмотрел, а там…
– Чума?
– Да. Сразу же понял, он ведь и тут к лекарской науке тяготел.
– И?!
– Так он же царевичев воспитанник, а это статус, хоть и маленький. Тут же приказал закрыть все двери, никому не выходить, сам тоже никуда не ушел. Приказал, чтобы загородку снаружи заколотили, еду им через стену перекидывали с наветренной стороны, если кто хочет добровольцем пойти – пусть идут… и – ждать. А сам там остался.
– Какой молодец!
– Не то слово. – Софья потеребила ленту в косе. – Там много чего было, он написал. И умирали у него на руках, и убить его пытались, и вырваться… спал с кинжалом в руке, по очереди со своей охраной и добровольцами, пошли ж туда некоторые этих татар лечить… Тогда и поседел.
– Сколько он там пробыл?
– Месяц для верности.
– Его наградить надобно.
