Более-то нигде столько нужного не узнаешь, как здесь, в этом вертепе разврата! Тоже скажете, галантные отношения! Да о какой галантности речь идет, когда ночные горшки опорожняют у дверей дворца? А его величество… подойти к нему боярин мог, только забив ноздри полосками смоченной духами ткани. Лучше уж дышать всем ртом, как рыба, чем такую вонь терпеть!
И то – иногда ничего не спасало!
Бал был в разгаре.
То и дело кто-то из дам или кавалеров уединялся то у подоконников, то за ширмами, непринужденно испражняясь на мраморные полы… вот ведь!
В Кремле бы кто так сделать попробовал! Да нашли бы негодяя – им бы полы и вытерли! А тут – в порядке вещей!
Время от времени парочки удалялись в темноту альковов – и оттуда доносились характерные звуки.
Боярин терпел.
И все больше понимал, что мудр государь не по годам.
Да, поехать сюда надобно. Посмотреть на принцесс надобно.
И понять лишний раз, что не подходят они. Дочери маркизы де Монтеспан? Нет уж!
Что сама маркиза резко не нравилась мудрому боярину – шлюха в павлиньих перьях, что ее дети. Разряженные, разукрашенные, отлично осознающие свою значимость и гордящиеся своим ублюдочным происхождением. Грубо?
Ну так правда же!
При живой жене девку свою перед людьми выставлять, детей от нее плодить и еще их на трон проталкивать? На Русь Святую?
Э, нет!
Кому другому такое счастье подарите, а мы с доплатой не возьмем!
Более серьезно посол приглядывался к Марии Генриетте, старшей дочери принца Орлеанского. Младшая была еще слишком молода. А вот старшая входила в возраст и была мила и обаятельна.
Но… нравы французского двора подействовали и на нее.
Принцесса была неумна, вовсе нет. Она была хитра, но ум – это ведь нечто другое? Может, потом она и станет мудрой. А может, и нет?
К тому же ее Людовик прочил в жены Карлу Испанскому. Расстроить сей брак было бы несложно, но – к чему?
Получить в свой дом французскую вертихвостку, которая уже сейчас вовсю строила глазки мужчинам, кокетничала, разбивала сердца?
Нет уж! Лучше на Руси девушку хорошую найти!
Людовик Четырнадцатый уже и так и этак пытался обрабатывать посла, но боярин искусно выскальзывал из рук.
Да, конечно. Государю отписал.
Государь размышляет.
Да, дофины прелестны. Но их происхождение…
Но я убеждаю государя, а то как же!
Троекуров вежливо отклонил приглашение очередной великосветской шлюхи уединиться. Только сифилиса ему и не хватало! А уж эта-то дурная болячка тут свирепствует постоянно!
Тьфу! Вертеп разврата!
Иван Борисович тяжко вздохнул, достал платок и утер пот со лба. Эх, по возвращении домой опять все стирать да в бане мыться.
Свинарник, одно слово. Нет уж!
Никаких французских принцесс на Руси не будет!
Если только Анна Мария Орлеанская, при условии что девочка уедет уже сейчас и будет воспитываться в Кремле. Но на это Людовик не пойдет, ему нужен инструмент влияния, способный проводить его политику. Девочка же мала…
Ничего. Зато мы отсюда мастеров побольше сманим. Тех же гугенотов – талантливы ведь! Людовик в чем-то умный, да где-то и дурак дураком…
Иван Борисович вежливо отказал очередной шлюхе, вот ведь, знают, что человек недоступен – и лезут, словно им медом намазано, и принялся ждать своего времени. Король желал его видеть для беседы.
И верно.
Людовик в очередной раз намекал на старшую дочь Атенаис де Монтеспан, хмурил брови, заявлял, что «Мы недовольны