же достал из котомки жив-корень – свеженький, этого сбора – и принялся крошить его в принесенную чашку. Потом как следует подавил, выжимая сок. Смешал со своей кровью – и принялся кормить девочку получившейся кашицей. Осторожно, аккуратно, чтобы не захлебнулась…
Оправится, никуда не денется.
Колин
Перед королем я себя чувствовал нашкодившим сопляком. Но сдаваться не собирался. Честно рассказал о том, как мама отправила меня к Филипу, спасая мою жизнь, как я жил и воспитывался у него, как дядя уехал, а мне пришло письмо, что мать мертва.
Пришлось ехать на похороны.
Король попросил меня прерваться, вызвал Филипа, чтобы расспросить и его.
Я честно прервался, попросил короля ненадолго отпустить меня к невесте, но тот покачал головой и махнул рукой слуге.
– Узнай, как там леди Азалия.
– Ваше величество? Леди?
Мне аж дурно стало. Король смерил меня насмешливым взглядом.
– Лорд Торвальд, как ни крути – ваша невеста спасла мне жизнь. Придется ее наградить. Вот награждать ли вас – я еще подумаю, потому что вы были неосторожны. Но вы еще молоды, это кое-что извиняет. А ей я определенно дам и титул, и поместье.
– От ее имени благодарю, ваше величество.
Примчавшийся слуга доложил, что его обругали и приказали принести побольше чистой воды и бинтов. Но потом сообщили, что жить будет и все будет хорошо. Просто раны придется долго обрабатывать.
Король кивнул, порадовался живучести драконов и принялся допрашивать Филипа.
Дядя рассказал то же самое. Мою мать его величество тревожить не стал, поэтому к ней мы отправились сами. На какого-то придворного, заикнувшегося, что не подобает, и вообще – нечего бы королю по болящим шляться, вдруг да заразится, король так цыкнул, что тот во двор ласточкой вылетел.
Мама лежала в кровати. Бледная, усталая, все еще больная, но – живая! И я еще раз восхитился королем.
Его величество не побрезговал склонить голову перед дамой, а потом просто взял стул и уселся рядом, остановив ее запрещающим жестом.
– Лежите, леди Ларина. Я запрещаю вам вставать.
– Благодарю, ваше величество. Лекари сказали мне, что придется лежать еще дней десять.
– Да уж… Кто вас лечил?
– Невеста Колина, Азалия. Я, правда, этого не помню, я тогда была без сознания и умирала. Можете расспросить леди Элерию, ваше величество.
– Колин?
– Мы молчали, но Азалии ведомо многое из того, что забыли люди. Корень жив-травы, ваше величество, – сильнейшее средство. А она знала, как и где его искать. Им маму и напоили.
– Понятно. Итак, леди, расскажите мне, почему вы отправили Колина к брату?
– Я испугалась, ваше величество. Мне никто не поверил бы, но я подслушала разговор Ройла. Он признавался в убийстве моего первого мужа и собирался убить моего сына.
– И вы промолчали?
– Кто бы мне поверил, ваше величество? До столицы далеко, я едва смогла отписать Филипу, да и доказательств у меня не было. Их и сейчас нет, поэтому я не обвиняю Ройла в этом.
– А в чем обвиняете?
– Ваше величество…
Мать подняла руки.
Синяки, ссадины, следы от кандалов так просто не сходят – и это все рубцами и шрамами выделялось на бледной коже.
– Ваше величество, пусть муж объяснит, откуда в нашем замке взялся гарлайн.
– Гарлайн?
– Да, ваше величество. Мой муж… Он всегда был достаточно жесток со мной, но после отъезда Колина вообще с цепи сорвался. Он бил меня, издевался, рассчитал старых слуг и заполонил замок своими клевретами. Я не могла ему сопротивляться, но стала
