в укромном уголке можно… Хоть размяться.
Шарк, десятник стражи
Действительно, долго трактирщик ждать не стал. Стоило нам притвориться, что все перепились, вылить вино в щели грубого деревянного пола и изобразить сон, как гости пожаловали почти сразу же.
Трактирщик заглянул, пару раз окликнул меня, даже попытался потрясти за плечо, я всхрапнул, отмахнулся – и тот ушел. А минут через десять и сообщники пожаловали. Быстренько… в сарае, что ль, сидели?
– Этих убить, мальчишку наверху взять живым. С ним еще девчонка, ту тоже. Мало ли…
Ага, взяли одни такие, ручки пообломаете…
Мы честно дождались, пока к нам не сунулись с мечами, – и карусель завертелась.
Наших, конечно, половина на ногах не держалась, но этих шакалов мы посекли, в первые же десять минут прикончив восьмерых подонков. Потом завертелась схватка.
– Трактирщика брать живьем! – орал я, отмахиваясь от трех мерзавцев, протыкая одного клинком и прикрывая своих.
С-сволочи!
Уничтожу!
Сначала я немного волновался за ребят Карената, но потом успокоился. Умирать им не хотелось, и дрались они отчаянно. А когда сверху ссыпался еще и Колин, а потом с грохотом свалился какой-то тип, я успокоился окончательно.
Мальчишка жив, и, пусть это звучит странно, в гуще схватки приглядывать за ним проще. Пока он наверху – он один, мало ли что, мало ли кто…
Здесь же…
Я пробился к Колину, чтобы прикрывать его, и началась работа.
Да-да, именно работа. Грязная, тяжелая, но необходимая. Война – это только работа. Смерть – это тоже часть работы.
Уйти от удара, метнуть нож, парировать удар, добавить табуреткой, опять парировать и ударить самому…
Это не благородный турнир, здесь мое дело – убить врага и остаться в живых. Я отбиваю еще один удар, Колин протыкает моего врага, и поет, поет свою смертельную песню сталь.
А потом все как-то быстро кончается, и мы принимаемся подсчитывать потери.
Трое наших убиты, шестеро ранены, один тяжело, двадцать два врага лежат на полу, десять сдохли, двенадцать – как повезет.
Хотя у меня есть большое желание оставить их здесь, подпереть дверь и поджечь таверну с восьми концов. Жестоко?
А сколько крови на их руках?
Говорить о жестокости мне будут те, кто ни разу не чувствовал приставленного к горлу ножа. Те, кто не терял родных по милости дорожных шакалов.
Слуги куда-то удрали, чтобы не попасть под мечи, – и я кивнул ребятам.
– Осмотреть все постройки, кого найдете – связать и приволочь сюда. Ты и ты – конюшня, ты – сарай с сеном, вы двое – амбар…
Два раза повторять не пришлось. Колин весело взглянул на меня.
– Справились?
– Надеюсь. Теперь надо выяснить, что им понадобилось.
– Пойдем поищем трактирщика.
Оный был обнаружен на кухне, в кладовке, где спрятался, ожидая, пока схватка завершится, и дрожал со здоровущим тесаком в руках. Пришлось выбить железку, добавить для верности пару оплеух и отволочь в зал. Там удобнее допрашивать, когда кровь повсюду, трупы выволакивают… Ломать меньше приходится.
Кто ж это нас заказал?
Толстый Винни, хозяин трактира «Зеленый шмель»
Когда Карн появился у меня на пороге, я так и подумал, что пришла беда. Даже Беда, так-то. Всем Карн хорош, но остановиться вовремя он никогда не умел. А еще не мог соразмерять свои силы и силы противника. Зато я – умел, потому и обзавелся своим трактирчиком, а Карн до сих пор наемничает.
Выслушав приятеля, я только утвердился в своем мнении. Нет, нельзя быть таким болваном, но ведь и не выгонишь его. Он про мои делишки кое-что знает, и если свистнет кому надо – житья мне не станет. А Карн ведь нашепчет, характер у него паскудный…
