Пусть сначала приедут, а потом посмотрим. Еще пусть согласятся!
Рудольф же у нас верный сын храмовников, а те магию не любят.
Конкуренты-с…
Но это было потом, потом. А пока Рудольф стоит на коленях перед гробом сына, Абигейль воет, как кошка, которой хвост прищемили, а все остальные взирают с сочувствием.
Горе-то какое!
На меня обращают внимание только через полчаса, от души навывшись. И Рудольф поворачивает ко мне бледное лицо…
Да уж, подлецу все к лицу. С заплаканными глазами, бледный, благородный… хоть сейчас девицам показывай — влюбятся! Воплощенное благородное страдание.
— Алекс, расскажи мне, как это произошло?
— Да, поведай нам, почему погиб наш сын?
Этого Абигейль не произносит, но те, кто поумнее, сами достроят фразу.
Естественно, я пропускаю все мимо ушей. И падаю на колени перед безутешными родителями.
Вы хотите красивую картинку?
Вы ее получите!
— Дядя, казните меня! Это моя вина!
У Абигейль некрасиво отвисает челюсть.
— Это я не смог его уберечь! Я должен был всегда быть рядом с братом! А я отпустил его одного… на свидание… Если бы я знал! Мне нет прощения!!
Придворные усмехаются, а Абигейль в очередной раз выглядит, как уксуса опившись. Ну да. Теперь все попытки обвинить меня будут выглядеть нелепо. Откровенно нелепо.
Как я мог пойти на свидание вместе с Андрэ?
Кто вообще ходит на свидание с сопровождающим? Смешно!
Я продолжаю голосить, громко заявляя, что его величество Микаэль провел расследование. Самое тщательное.
Но я должен был идти с кузеном! А лучше — идти вместо кузена!
Лучше бы я сам умер…
Рудольф наконец проникается и поднимает меня с колен.
— Встань, племянник. Я не виню тебя…
— Никто не снимет груз моей вины, — прочувствованно выдаю я.
Абигейль вытирает слезинку.
— Мой бедный сын…
В толпе придворных вспышка рыжих волос.
Карли?
Мгновенный укол боли заставляет меня выпрямиться еще сильнее.
— Если бы я мог — я бы умер вместо Андрэ.
Абигейль не верит, конечно, но и крыть нечем.
Дядюшка смотрит грустно.
— Алекс, пойдем. Завтра с утра у нас похороны, а послезавтра я назначу тебя наследником.
— Пока не родится мой сын.
— Абигейль в тягости, Бог благословил нас.
Минутку!
Маги жизни еще не приехали! А Абигейль в тягости?! Или она уже была — или из меня тут лепят дурака? И скорее — второе, потому что в таланты Марты я верю. Некромант, который ненавидит…
Страшнее только топор и плаха. А по действенности — примерно одинаково.
