все же это не болезнь рассудка! Я работал в психиатрической лечебнице и насмотрелся на душевнобольных. Моя жена в здравом уме.
– В таком случае… – начал было я, но замолчал, встретясь с жестким взглядом Гордона.
– Остается одно, – подхватил он. – Старое проклятие, которое легло на меня в те годы, когда я жил с сердцем чернее ада и творил зло, презрев законы божеские и человеческие. Эвелин знает это, к ней иногда возвращаются обрывки воспоминаний, и в такие минуты она становится Элизабет Дуглас, несчастной женой Ричарда Гордона, убитой им в порыве ревности.
Он опустил голову и закрыл лицо ладонями.
– Вы говорили, что у нее были необычные глаза, – нарушил Кирован наступившую тишину. – В них была злоба?
– Нет. Из них полностью исчезали жизнь и разум, зрачки превращались в пустые темные колодцы.
Кирован понимающе кивнул и задал странный вопрос:
– У вас есть враги?
– Если и есть, мне о них неизвестно.
– Ты забыл Джозефа Рюлока, – вмешался я. – Вряд ли этот хлыщ задался целью тебя извести, но, будь у него возможность сделать это без особых усилий и риска, он бы ни секунды не раздумывал.
Обращенный на меня взгляд Кирована стал вдруг пронизывающим.
– Кто такой Джозеф Рюлок?
– Некий молодой щеголь. Он едва не увел у Гордона Эвелин, но она вовремя опомнилась. Свое поражение Рюлок воспринял очень болезненно. При всей своей обходительности это очень напористый и темпераментный человек, что принесло бы свои плоды, не пребывай он в вечной праздности и меланхолии.
– Не могу сказать о нем ничего плохого, – возразил щепетильный Гордон. – Наверняка он понимал, что Эвелин его не любит. Просто ей слегка вскружила голову романтичная латинская внешность этого чудака.
– Джим, я бы не назвал его внешность латинской, – возразил я. – Рюлок больше похож на уроженца Востока.
– Не пойму, при чем здесь Рюлок, – буркнул Гордон. Чувствовалось, что нервы у него на пределе. – С тех пор, как мы с Эвелин поженились, он относился к нам по-дружески. Неделю назад даже прислал ей кольцо – символ примирения и запоздалый свадебный подарок, так говорилось в приложенной записке. Еще он писал, что отказ Эвелин – не столько его беда, сколько ее. Самонадеянный осел!
– Кольцо? – Кирован оживился. – Что за кольцо?
– О, это фантастическая вещица – чешуйчатая медная змейка в три витка, кусающая себя за хвост. Вместо глаз у нее желтые алмазы. Думаю, он приобрел это кольцо в Венгрии.
– Он бывал в Венгрии?
Удивленно посмотрев на Кирована, Гордон ответил:
– Кажется, да. Говорят, Рюлок весь свет объездил. Он ведет жизнь избалованного миллионера, не докучая себе работой.
– Но знает он очень много, – вмешался я в разговор. – Я бывал у него несколько раз и признаюсь, ни у кого не видел такой библиотеки.
– Мы все спятили! – крикнул Гордон, вскочив с кресла. – Я-то надеялся получить помощь, а вместо этого сижу и перемываю косточки Джозефу Рюлоку. Придется идти к доктору Доннелли…
– Погодите. – Кирован удержал его за руку. – Если не возражаете, мы поедем к вам домой. Мне хотелось бы поговорить с вашей супругой.
Гордон молча пожал плечами. Испуганный, томимый мрачными предчувствиями, он не знал, что делать, и был рад любой поддержке.
До особняка Гордона мы добрались на его машине. В пути никто не проронил ни слова. Гордон сидел, погруженный в скорбные думы, а где блуждали мысли Кирована, я мог только догадываться.
Он походил на статую: загадочные темные глаза устремлены в одну точку, но не в пустоту, а в какой-то далекий, одному ему видимый мир.
Считая Кирована своим лучшим другом, я тем не менее очень мало знал о его прошлом, В мою жизнь он вторгся так же внезапно, как Джозеф Рюлок – в жизнь Эвелин Эш. Мы познакомились в клубе «Скиталец», где собираются те, кому не сидится дома, кому не по душе разъезженная колея жизни. В Кироване меня привлекали удивительная сила духа и потрясающая эрудиция. Ходили слухи, что он – отпрыск знатного ирландского рода, не поладивший со своей семьей и немало побродивший по свету.
Упомянув о Венгрии, Гордон заставил меня призадуматься. Иногда в наших беседах Кирован касался одного из эпизодов своей
