черных тенях, бродящих по полянам после полуночи…
Проклиная воспоминания детства, Мак-Грат ускорил шаг. Едва различимая тропинка извивалась меж плотных стен деревьев. Неудивительно, что в деревне у реки он не смог никого нанять в проводники до поместья Боллвилл. По такой тропинке повозка не проехала бы из-за гнилых пней и новой поросли. А впереди был поворот.
Мак-Грат резко остановился, замер. Тишину леса нарушил звук, от которого у Мак-Грата побежали мурашки по телу. Ведь звук-то этот был не чем иным, как стоном умирающего человека. Только одно мгновение медлил Мак-Грат. Потом он бесшумно, пригнувшись, словно изготовившаяся к прыжку пантера, приблизился к повороту.
Словно по мановению волшебной палочки в руке его появился отливающий синевой курносый револьвер. Другой рукой он непроизвольно сжал в кармане клочок бумаги, по милости которого и очутился в этом сумрачном лесу. Это было таинственное послание – просьба о помощи. И на ней стояла подпись заклятого врага Мак-Грата. А еще там говорилось о давным-давно мертвой женщине.
Мак-Грат проскочил поворот тропинки. Каждый нерв его был натянут. Он держался настороже, ожидая чего угодно… кроме того, что увидел на самом деле. Его испуганный взгляд на мгновение замер на страшном зрелище, а потом метнулся вдоль стены леса. Ни одна ветка не шелохнулась. В дюжине футов впереди дорожка исчезала в призрачной полутьме. Там мог затаиться кто угодно. Но Мак-Грат все-таки опустился на колено возле человека, лежащего на тропе.
Человек был распят. Ноги и руки его оказались привязаны к четырем колышкам, глубоко вбитым в твердую землю. Распятый был чернобородым, смуглым человеком с крючковатым носом.
– Ахмед! – пробормотал Мак-Грат. – Слуга-араб Боллвилла! Боже!
Глаза араба уже остекленели. Человека послабее Мак-Грата могло бы вытошнить при виде ран на теле слуги. Мак-Грат распознал работу мастера пыток. Однако искра жизни до сих пор трепетала в крепком теле араба. Взгляд серых глаз Мак-Грата стал суровым, когда он понял, как уложили убийцы тело жертвы, и мысленно перенесся в загадочные джунгли, где вот так же на тропинке был привязан к колышкам полуосвежеванный чернокожий как предупреждение белым людям, которые посмели вторгнуться в запретные земли.
Мак-Грат перерезал веревки, уложив умирающего поудобнее. Это было все, что он мог сделать. Мак-Грат увидел, как на мгновение кровавая пелена спала с глаз слуги, понял, что араб узнал его. Ручейки кровавой пены поползли по спутанной бороде. Губы умирающего беззвучно задрожали и Мак-Грат увидел обрубок вырванного языка.
Пальцы араба стали царапать пыль. Они тряслись, сжимались, но двигались с определенной целью. Мак-Грат пододвинулся ближе, заинтересовавшись, и разглядел неровные линии, которые чертили на земле дрожащие пальцы слуги. Последним усилием железной воли араб начертал послание на своем родном языке. Мак-Грат разобрал имя «Ричард Боллвилл». За этим следовало «опасность», и тут умирающий махнул рукой вдоль тропинки. Потом штрихи сложились в слово (тут Мак-Грат окаменел, потрясенный): «Констанция». Последним предсмертным усилием пальцы араба написали: «Джон де Ал…» Неожиданно окровавленное тело выгнулось в агонии. Тонкая жилистая рука слуги спазматически согнулась и безвольно упала. Ахмед ибн Сулейман отправился туда, где его не достанет месть и где ему не понадобится прощение.
Мак-Грат поднялся и отряхнул руки, ощущая напряжение и тишину мрачного леса, зная, что даже слабого ветерка нет в чаще, откуда порой доносятся шорохи. С невольной жалостью Мак-Грат посмотрел на искалеченного человека, хотя знал, каким бездушным был этот араб. Черное зло царило в сердце его, как и у Ричарда Боллвилла. Однако, кажется, этот человек и его хозяин в своих поисках наконец-то столкнулись с человеческой жестокостью им под стать. Но кто же это мог быть? Сотни лет Боллвиллы правили этой частью страны черных. Раньше они владели плантациями и сотнями рабов, потом рабов сменили их покорные потомки. Ричард – последний из Боллвиллов – имел над округой такую же власть, как его предок-рабовладелец. Однако из этой страны, где люди столетиями склонялись перед Боллвиллами, раздался леденящий кровь вопль – телеграмма, ныне лежащая в кармане пальто Мак- Грата.
Безмолвие нарушил шелест листьев, более зловещий, чем любой другой звук.
Мак-Грат понял, что место, где лежало тело Ахмеда, было невидимой чертой, прочерченной специально для него. Он был не уверен в том, что ему позволят повернуть и возвратиться в мирную, ставшую теперь далекой деревню. Но он знал, что если отправится дальше, то невидимая смерть может неожиданно настигнуть его. Повернувшись, Мак-Грат быстро пошел обратно, той же дорогой, что и пришел.
Он продолжал идти, пока не миновал другой поворот тропинки. Там он остановился, прислушался. Все было тихо. Быстро вытащил он бумажку из кармана, разгладил ее и прочитал снова кривые каракули человека, которого ненавидел больше всего на свете:
