самой кромки воды, там, где первая высокая волна унесет ее туда, откуда она явилась – в холодные нефритовые глубины океана.
Народ Черного Побережья
Погоня за удовольствиями – дело пустое. Хуже того, это дело опасное, оно может обойтись очень и очень дорого.
Но позвольте: откуда у меня такие мысли? Не иначе, их порождает какой-то пуританский атавизм, что дремлет в разрушающемся мозгу… Сколько себя помню, никогда не пытался учить уроки, которые преподает нам жизнь.
Как бы то ни было, я хочу изложить мою горькую и страшную историю, пока не настал час крови, пока не разнеслись по острову предсмертные вопли.
Итак, нас было двое, я и Глория, моя невеста. У Глории был самолет, она обожала пилотировать; это и явилось причиной наших бед. В тот роковой день я пытался ее отговорить… Богом клянусь, что сделал все от меня зависящее! Но она настояла на своем, и мы, вылетев из Манилы, взяли курс на Гуам.
Моя Глория не боялась ни бога, ни черта, она жить не могла без головокружительных приключений и острых ощущений. Вот так каприз взбалмошной девчонки может решить вашу судьбу и привести к гибели.
По пути к Черному Побережью мы разговаривали мало. Над океаном висел туман, что редкость для этих широт; мы поднялись над ним и заблудились в плотных кучевых облаках. Одному богу известно, как сильно наша машина отклонилась от маршрута. Полет наугад закончился падением в воду. Туман уже рассеивался, и в самый последний момент мы успели заметить землю.
Благополучно пережив катастрофу, мы доплыли до берега и очутились в чуждом запретном краю. От кромки безмятежных вод кверху простирались широкие пляжи, достигая длинного обрыва – матерой базальтовой скалы, вздымавшейся на сотни футов. Пока самолет падал, я успел окинуть взглядом прибрежную территорию. Вроде за этим обрывом есть другие – уступ за уступом, ярус над ярусом. Разумеется, снизу, с пляжа, невозможно проверить, так ли это. Справа и слева виднеются только белая песчаная полоса да однотонная черная круча.
– Выплыть-то мы выплыли, – сказала Глория, для которой, надо заметить, наше новое приключение стало шоком, – но как быть теперь? И куда нас занесло?
– Боюсь, это будет непросто выяснить, – ответил я. – В Тихом океане полно неизученных островов. Вероятно, мы на одном из них. Лишь бы нам в соседи не досталось племя людоедов.
Зря я тогда помянул людоедов, ох, зря! Но Глорию мои слова нисколько не испугали.
– Дикари не опасны, – хмуро произнесла она. – Да и вряд ли мы их встретим.
Я ухмыльнулся, подумав, что мнение женщины – это всегда не более чем ее пожелание. Но слова Глории имели глубокий смысл, в чем я убедился вскоре самым жутким образом. Уж теперь-то я верю в женскую интуицию. Фибры мозга у моей подруги были тоньше, чем у меня, восприимчивей к угрозам, чутче к психическим воздействиям. Но тогда мне было недосуг размышлять над подобными теориями.
– Пойдем берегом, может, отыщется тропинка наверх, вглубь острова.
– Но ведь этот остров – сплошные утесы.
Почему-то ответ меня насторожил.
– С чего ты взяла?
– Не знаю, – смутилась Глория. – Просто сложилось впечатление, что остров – серия ярусов, вроде лестничных ступеней, и каждый из них – голая черная скала.
– Если ты права, – вздохнул я, – значит, нам не повезло. На одних крабах и водорослях не прожить.
Она вдруг громко ахнула.
Я обнял ее и привлек к себе – надо отметить, несколько грубо.
– В чем дело, Глория?
– Не знаю. – Она растерянно смотрела мне в лицо, будто только что очнулась от кошмарного сна.
– Ты что-то увидела? Или услышала?
– Нет… – Ей явно хотелось освободиться из моих объятий. – Ты сейчас сказал… Нет, дело не в этом. Я не знаю, в чем. Может, сон наяву – такое ведь бывает… Да, наверное, это кошмар…
Господи, прости мне мужскую самонадеянность. Я рассмеялся и проговорил:
– Все-таки странные вы существа, девчонки. Ладно, давай пройдемся по берегу вправо и…
– Нет! – воскликнула она.
– Ну, не вправо, так влево…