времени хватило для внутренних разбирательств, знакомства с моими новыми протеже и даже для недолгого обеда.
Четверо племянников оказались оригинальны и харизматичны. Старшая среди них, Эулеста, девятнадцатилетняя красавица, одевавшаяся в мужской охотничий костюм, сразу обвешалась трофейным оружием и попыталась командовать окружающими. Чудом выживший управляющий дал ее поведению несколько неожиданное объяснение:
– Сударыня Эулеста весьма благосклонно относилась к знакам внимания со стороны маркиза. Получала от него подарки; ей приходили в последние недели чуть ли не ежедневно любовные письма; она чувствовала себя здесь полноценной хозяйкой. На нее боялись прикрикнуть даже доверенные эмиссары его сиятельства или такие вот временные постояльцы, как барон… А уж какие они все безбашенные и озлобленные… у-у-у!
Только действительность оказалась более интригующей. На самом деле в семейке безапелляционно командовал тандем двойняшек с редкими для местных именами Багдран и Цилхи. Брат и сестра, коим только-только исполнилось шестнадцать лет. При этом Багдран и Цилхи не могли похвастаться внешней красотой, скорей даже специально старались не выделяться и выглядеть невзрачно. Зато их совместная властность, решительность, строгость и категоричность заставляли изумляться.
Даже я в течение часа никак не мог избавиться от навеянного гипнозом чувства неполноценности и желания подчиняться. Потом все-таки чуток восстановился, поставил нужные ментальные щиты и вздохнул с облегчением. И уже потешаясь, присматривался к творящимся безобразиям. Говорили двойняшки очень тихо, строго направленно, будучи уверены, что их не подслушают.
– Сними с себя оружие, – распоряжался Багдран, обращаясь к самой старшей в семье. – Оставь только кинжал, вполне хватит.
– И то можешь порезаться! – строго шипела его сестра-двойняшка. – Не вынимай из ножен.
– И постарайся отныне вести себя прилично! – наущал он.
– Хватит разыгрывать из себя готовую на все шлюху! – возмущалась Цилхи. – И прекращай заигрывать с этим Леонидом, мы с дядей тебе лучшего жениха подберем.
– Сейчас вообще помолчи!
– Лучше займись младшим братом!
– Распорядись собрать наши вещи в дорогу.
– И проследи лично, чтобы ничего не забыли!
Эулеста порой пыталась вырваться из пут ментального воздействия, в ней кипело чувство противоречия. То фыркнет возмущенно, то возразит что-нибудь, а то и всем видом показывать начнет, что услышанное распоряжение не в ее адрес прозвучало.
Тем не менее все-таки разоружалась, кинжалом не размахивала, глазки строить прекращала, молчала, распоряжалась о вещах, следила… и так далее и тому подобное. Двойняшки своим слаженным тандемом действовали мощно, и мало кто мог бы им воспротивиться, а уж тем более настоять именно на своем мнении. Разве что у человека имелся амулет, аннулирующий ментальное воздействие. Кстати, довольно простенький амулет, сделать его не составило бы никакого труда. Жаль, что не из чего, да и времени нет.
Поэтому для господина Найденова я создал легкую защиту вокруг мозга, и он опять стал нормально соображать. Часа три как минимум его ментальный шлем продержится, а за это время мы что-нибудь получше придумаем. Да и его Первый Щит уже начал определенную работу в нужном направлении.
Четвертому члену семейства было тринадцать лет. Худой, невысокий, словно жидкая ртуть постоянно смещающийся с места на место, он казался наказанием Господним. Воистину шкодник и пакостник, имя которому Ужас. Хотя имя у него было краткое и понятное, как паровозный гудок: Руд. Вначале мне показалось, что юноша одурел по причине спасения и появившейся свободы. Но потом понял, что это обычное состояние для паренька. Такой он всегда. Руда из-за его игривости и бесшабашности хотелось одеть в смирительную рубашку, заткнуть ему рот кляпом да еще и мешок плотный натянуть ему на голову. Конечно, так поступать с детьми жестоко и некрасиво, но я уже тогда пожалел о неосторожно данном Кабану обещании. Да и по поведению управляющего выходило, что исчезновение паренька из этого дома будет для оставшихся слуг более радостным событием, чем арест маркиза и смена хозяев.
Поразило отношение к сорванцу его старших сестер и брата. Эулеста порой порывалась его воспитывать, но у нее с бо льшим успехом получилось бы лишить каннибальских привычек людоедов-зроаков, чем положительно воздействовать на самого младшенького. А двойняшки вообще не делали Руду замечаний. То ли понимали всю бесполезность воспитательного процесса, то ли так задумывалось изначально. Возможно, к подобному обязывали семейные традиции, но о них мне Кабан и полусловом не
