плюнуть! И симбионты помогут. Они мне уже помогли: не выгляжу свиньей, до корыта дорвавшейся!.. Мм!.. А гусь и в самом деле превосходный! Надо еще одного заказать».
На ужин у нас ушло три с половиной часа и уж не знаю, сколько денег. Мой «дядюшка» сам расплачивался. У того же дружка- метрдотеля взял ключи от квартиры (где кровати стоят), и мы отправились на ночлег.
Но уже тогда мне поплохело. Не в том смысле, что стало тошнить, а гораздо хуже. Я вдруг с ужасом понял (или вспомнил?), что Машку-то я потерял! Возможно, что и навсегда потерял. И такое может быть, что сам навсегда в этом мире застряну. Сам! Без любимой, без желанной, без единственной!
И теперь совсем один лягу в холодную чужую постель… И умру от тоски!
Ну улице, правда, пришлось отвлечься и немножко поработать своими магическими умениями. Кабан чуть не задавил меня, напирая всем телом:
– Снимай с меня эту обманку! Хочу выглядеть нормальным мужчиной, а не старым перделем! Самим собой. Давай, давай!
Освободил его от чужой иллюзии. Да и сам свой нормальный вид приобрел. Правда, сразу в глаза бросилась наша совсем несвежая одежда, пыльная и даже порванная местами. Но сюртуки мы сняли, а все остальное я почистил двумя порциями «пошки».
На пороге дома нас встречала довольно симпатичная женщина лет двадцати пяти. И отнеслась она к нам вначале несколько с подозрением:
– А мне вас описали несколько иначе…
– Да мы это, мы! – Магистр потряс ключами перед отшатнувшимся личиком и оскалился, как очень, ну очень озабоченный мужлан: – Нюшенька? Хм! А ты дивно хороша! Приглашаю тебя на бокал вина!
И совсем уж вульгарно, проходя мимо, ущипнул хозяйку квартиры за упругое, соблазнительное, манящее бедро. Вдова взвизгнула и чуть не упала с крыльца. Тогда как я, словно истинный джентльмен, ловко ее подхватил, поставил на место и… ущипнул за второе бедро.
За что получил вполне справедливую пощечину и соответствующую характеристику:
– Хам! Мерзкий, свиноподобный хам! Оба хамы!
Мой «дядя» уже с хохотом поднимался по лестнице и восклицал:
– Приходи, красотка, не пожалеешь!
И опять мне перевод не понадобился. Наверное, поэтому я замер на несколько мгновений внизу, смутился и даже попытался извиниться:
– Простите… Устал… Праздник, победа…
Дамочка уже и второй раз примерилась дать мне пощечину, но сдержалась. Только гневно фыркнула и ушла. На меня опять навалилась такая тоска предстоящего одиночества, что я чуть не завыл. Но тут до меня донеслись голоса сверху, из квартиры и женский смех. Ух, как я быстро взлетел по лестнице наверх. Но успел лишь к последнему моменту Марлезонского балета: Кабан хлопает последнюю девушку по попке. Тем самым заталкивая ее в уже выбранную комнату и утверждая:
– Все, все вы – для меня! И не волнуйтесь, справлюсь! – после чего нагло, с вызовом закрывает дверь своей комнаты у меня перед носом и запирает изнутри на засов.
И вот кто он после этого? Я ведь только посмотреть на девушек хотел, поздороваться. Вежливость надо соблюдать или нет? А потом уже идти к себе спать. Но раздражение все-таки выплеснул, крикнув в дверную щель:
– Спокойной ночи! И не смейте там шуметь!
Веселый хохот был мне ответом.
И если бы только один раз хохотнули и уснули! Комнаты расходились в стороны из гостиной, по идее ко мне шум доноситься не должен. Но, пока принимал ванну (думал горячей водой отпарить раздражение), уже слышал какие-то визги, смех и восторженные вопли. А когда улегся на кровать (большую, просторную!), в полной тишине стали отчетливо доноситься стоны и прочие вульгарности бурного соития.
А меня уже и так колотило от распирающей злобы и какого-то странного, полного зависти желания. И опять взбунтовался во мне дух противоречия: «Чего это я тут страдаю в одиночестве, а они там хохочут надо мной? Издеваться надумали? Нет, так не пойдет! Подобное терпеть – себя не уважать! Надо пойти и как следует с ними поругаться!»
Как был голым, так и пошел. Когда я становлюсь настолько решительным, мне не до приличий. Тем более мне хотелось только постучать ногою в дверь и потребовать прекратить безобразия. Правда, сознание как-то странно заволокло какой-то вуалью не то сна, не то последствиями изрядно принятого на грудь алкоголя. Вроде все понимал, отлично соображал, но все виделось словно со
