обители объясняли только самые азы, а в разных краях и дела ведут по-разному. Но если есть основа, к ней можно приколотить что угодно. Так, кажется, тут говорят?
— Бывает, говорят, — кивнула я. — Но ты начала говорить об Элине.
— Да… — Она посмотрела в сторону. — Тот управляющий сказал, она тоже старалась разобраться во всем, и это выходило у нее лучше и быстрее, чем у меня. Говорю же, в обители я отлынивала от скучных занятий! Но дело не в этом…
— А в чем же? Скажи толком!
Селеста снова вздохнула.
— Не знаю, поверишь ты или нет, но девушки из знатных семей зачастую не имеют никакого понятия о супружеском долге…
— Отчего же, поверю, — улыбнулась я. — А ты?..
— Матушка осторожно рассказала мне о том, что между мужем и женой нечто происходит, но не вдавалась в подробности, — улыбнулась она. — Конечно, мне стало любопытно, а поскольку у меня есть замужние кузины, то какое-никакое представление я получила.
— И, надо думать, пришла в ужас?
— Не то чтобы в ужас, просто… — Она развела руками, — сложно было представить, как совсем чужой человек будет тебя обнимать и даже более того… Но, как сказала матушка, долг есть долг, придется перетерпеть, такова уж наша женская доля.
— И как у тебя обстоят дела с терпением? — поинтересовалась я, решив, что если братья и впрямь похожи, то Герхард, который постарше Эрвина, должен быть еще более умел в постели, все-таки опыт…
— Ужасно, — призналась Селеста и невольно покраснела. — То есть… Герхард — он очень… Словом, он меня не принуждал. Я думала, дело только в его деликатности, а потом разузнала об Элине. Она, видишь ли, полагала, что дети получаются от поцелуя, а когда выяснила, что нужно ложиться с мужем в постель и… Словом, она пришла в ужас.
— Но дальше-то что?
— Потом, когда Герхард стал чуточку откровеннее со мной, — произнесла Селеста, — он рассказал, что старался быть ласков с Элиной, приручал ее, как перепуганного дикого зверька, но она все равно не давалась в руки, так отвращала ее одна лишь мысль о близости. Неделя шла за неделей, а лодка все не двигалась с мели… Марлин, я уже начала повторять за Бертой ее присказки!
— Они привязчивые, — улыбнулась я. — Хм… Полагаю, однажды Герхард не сдержался?
— Да, вроде того. Элина уже позволяла себя поцеловать и обнять, и в какой-то момент он дал волю рукам. Сказал, даже не мог предположить, что, если опустит ладонь немного ниже и обнимет Элину чуточку крепче, она так испугается. Она… — Селеста вздохнула, — она оттолкнула Герхарда и бросилась прочь из гостиной. Это ведь даже не в спальне происходило, они просто сидели у камина… Герхард сказал, что не стал ее преследовать, чтобы не напугать еще больше. И даже не разозлился: он был уверен, что сумеет добиться от Элины взаимности, это уже стало делом принципа!
— Но, видимо, что-то случилось?
Селеста молча кивнула.
— Она так торопилась убежать и закрыться в своих покоях, что не глядела под ноги и споткнулась на лестнице. Когда ее нашли, она была жива, но не могла ни пошевельнуться, ни вымолвить хотя бы слово. А через два дня ее не стало…
Я невольно обхватила себя руками: у моей матери после удара гарпуном отказала нижняя часть тела, но она хотя бы могла говорить. Эта же несчастная девушка, видимо, сломала шею, раз ее парализовало полностью. Тут уж скажешь: повезло, что быстро отмучилась, я слыхала, такие люди могут лежать в полной неподвижности годами!
— После такого, сама понимаешь, Герхард боялся на меня даже смотреть, — добавила Селеста. — Не поверишь, Марлин, но это я заявилась к нему в спальню и потребовала вести себя подобающе и сделать меня, наконец, своей женой. И то, он обращался со мною так, будто я фарфоровая и могу разбиться от одного прикосновения!
— Ты не поверишь, до чего мы с тобой в этом похожи… — протянула я. — Эти братья на редкость строптивы.
— Вот уж точно! И тогда я еще не знала о крапивной рубахе, об этом Герхард рассказывать вовсе не желал, ну а я поначалу думала, что раздеваться догола и не нужно, — добавила Селеста и снова покраснела до ушей. — Потом уж… разобралась. А к чему мы вообще начали этот разговор?
— Я спросила, когда ты успела полюбить Герхарда, — напомнила я.
— Да, а я сказала, что не знаю, — задумчиво кивнула она. — Поначалу он просто нравился мне, так же как и Клаус: не то чтобы красавец, но интересный мужчина, обаятельный и умный, не грубый… Потом, когда я узнала его чуть лучше, оказалось, что он веселый, просто притворяется суровым и мрачным. Я узнала, что он любит, а что нет — оказалось, мы очень похожи в этом. А еще
