— Элиза сказала там, на корабле, что во второй раз колдунья пришла к ней по воде, на закате, — припомнила Селеста. — Может… может, это как раз морская ведьма и есть?
Я изо всех сил замотала головой, и, к моему удивлению, то же сделала и старая рыбачка.
— Что я, по-вашему, никогда морской ведьмы не видала? — ворчливо спросила она, видя наше недоумение. — Знавала я ее. Дружили мы, можно сказать.
«Как так? — изумилась я. — Она ведь давным-давно не поднимается на поверхность!»
— Что так смотрите, госпожа? — прищурилась Берта. — Может, и вы с ней знакомы?
Я кивнула. Теперь уж мне было несказанно любопытно, как это рыбачка умудрилась повидать старую ведьму, и я жестом попросила ее продолжать.
— Я еще совсем мальком была, — проговорила она и примолкла, видно, вспоминая. — Лет так пяти, вряд ли больше. Крабов мы ловили на дальней отмели, а потом кто-то и говорит: давайте до рифов доплывем, до них рукой подать! Там ракушек можно насобирать — взрослые в такие щели не пролезут, а нам в самый раз. Мы и поплыли, дурное-то дело нехитрое. Да только там такая зыбь оказалась, что и взрослый не вдруг выплывет… Ребята постарше назад повернули, а мне, помню, так хотелось одному мальчишке нос утереть, что я дальше поплыла. — Берта перевела дыхание и продолжила: — Они мне вслед кричали, возвращайся, мол, пока не поздно, но я не слыхала. Как на камни выбралась, не помню. Отдышалась, отплевалась, сижу и думаю: а назад-то как? Не доплыву ведь, силенок не хватит! А пока взрослые с лова вернутся, я уж окоченею на этом рифе, ветерок-то был будьте-нате… Ребята за стариком Дином побежали, он уж в море-то не ходил, но лодка у него имелась. Но пока до него доберешься, пока растолкуешь, в чем дело, — он к старости на ухо туговат стал… Словом, нет их и нет. Они потом уж сказали: дед решил, что они шутки шуткуют, да и погнал их веслом. И как тут быть? Лодку угнать — самих в море отнесет, не выгрести, даже если втроем на каждое весло сесть. Вот и сидели, ревели и ждали — вернутся родители, всем накостыляют, а меня, поди, уже живой не найдут — прилив начался, а он там высокий.
Я только вздохнула.
— Ну, я и впрямь с жизнью прощаться стала, — продолжала Берта. — В прилив-то рифы с макушкой закрыты, так, торчит из воды камушек, едва-едва примоститься. Я и стояла там, как аист, чуть ли не на одной ноге, того и гляди свалилась бы. А ноги-то исцарапаны, акулы кровь почуяли — и тут как тут, кружат, значит, ждут, пока я обессилю. Они хоть и мелкие совсем, крупных на здешних рифах не водится, но и я, прямо сказать, не велика была…
— И что же было дальше? — спросила Селеста, видно, воочию представив, как босоногая девчонка в короткой рубашонке (а может, и в одной набедренной повязке, в пять-то лет!) балансирует на макушке скрывшегося в волнах рифа, дрожа на ветру, а рядом кружат мелкие акулы — им только попади на зуб, набросятся стаей да разорвут в клочья. Когда они голодные, то могут и на дельфина напасть, даром что он в несколько раз крупнее и сильнее! Что им человеческий ребенок?
— Я уж ног под собой не чуяла, — задумчиво произнесла Берта и, видно, забывшись, сняла с пояса кисет и принялась набивать трубку. — Думала, еще немного — и точно в воду соскользну, еще и ветер холодный с моря задувал, озябла я. Если б не успела, пока риф под воду не ушел, ракушек насобирать да съесть, точно бы от голода ослабла и упала. И вдруг смотрю — акул как ветром сдуло! Вот только плавники кружили у самых моих ног, зубы чуть не у пяток клацали, — и не стало их… — Берта выдержала паузу и продолжила: — Тут гляжу я — идет большая волна, и думаю: вот теперь уж точно смоет! Но не тут-то было… Из волны этой подымается рыба — не рыба, кит — не кит, осьминог — не осьминог… Словом, большое, черное, блестящее и вроде как с длинными щупальцами.
— Ты наверняка на гигантского кракена подумала, — сказала Мари.
— А как же! Сколько сказок про него отцы да деды рассказывали… — Берта хотела было высечь огонь и закурить, но посмотрела на нас с Селестой и опамятовалась. — Но это был вовсе не кракен. Я с перепугу-то все же шлепнулась в воду, а меня — хвать! — и поймали. Ну, думаю, теперь точно есть будут. Хорошо, если не живьем… А чудо-юдо и говорит мне человеческим голосом, мол, что же ты, неразумная, одна, безо всякого присмотра в таком месте делаешь? Дескать, опоздай я на минуту, тобой бы уже акулы ужинали!
— А ты что? — спросила Анна с живым любопытством.
— А что я? Заревела, ясное дело, — преспокойно ответила рыбачка. — А она — тут уж я рассмотрела, что это вроде бы женщина, — и говорит, хватит, мол, море солить, оно и без того соленое. Как, спрашивает, ты тут оказалась? Ну я и рассказала. А она и говорит: если б мои мурены не заметили, что акулы чем-то поживиться собрались, ты б точно на корм рыбам пошла. Ну а раз жива осталась, то жить тебе — мне то есть, — еще ой как долго, и уж море тебя точно не заберет…
— Когда же это было-то? — с интересом спросила Селеста.
