«А будто я утону!» — невольно улыбнулась я.
— Придумала тоже, — заворчала Мари, — вывезет она… ты весло-то поднимешь?
— Еще как подниму, да и об загривок обломаю, если кто полезет, — с достоинством ответила рыбачка. — Пойду я домой, пока меня искать не начали. Завтра поутру снова приду.
— Хоть пообедай! — воскликнула Анна.
— Нечего, у самой дома найдется чем червячка заморить, — был ответ. — Правнуки вчера до непогоды столько наловили, что, поди, до сих пор разделать не могут! Надо идти, а то без меня их бестолковые жены опять что-нибудь не так сделают…
Служанки вышли, переговариваясь, а я снова встряхнула Селесту. Вот так дела! Я-то подумала, что она сменила духи либо же прежние на морском ветру пахнут иначе, а дело было вовсе не в них — это ее собственный запах изменился. Русалки хорошо чувствуют подобное, но я уже так привыкла быть человеком, что не поняла, в чем дело. А вот старой Берте от морской ведьмы, похоже, досталась не только удача, говорят ведь — с кем поведешься! Но, может, она угадала это как-то иначе? Жизнь-то ведь прожила долгую, уже правнуки женаты, поди тут не научись всякому-разному…
Селеста наконец открыла глаза.
— Мне что, снова сон приснился? — тихо спросила она. — Или…
Я потянулась за грифельной доской и написала: «Пожалуй, старухам можно верить». О том, что я и сама могла бы принести Эрвину наследника, я упоминать не стала. Пускай это будет моей тайной, вдруг пригодится?
— А я не успела еще понять… — Она села, обхватив колени руками. — И Герхард не узнал! Я понимаю, он ничего не мог поделать, но… но… Если бы он знал, может, вернулся бы? Даже если бы он становился человеком хоть раз в сутки, ненадолго, и то…
«Боюсь, они больше не превращаются в людей, — написала я. Я думала об этом долго, прежде чем пришла к такому выводу. — Вспомни слова Оллемана».
— Да, верно, он сказал, что лучше им доживать век птицами… — Селеста задумалась. — Но значит ли это, что они потеряли разум? Нет, вряд ли, они ведь бросились к нам на помощь… Но куда подевались потом?
Я покачала головой — этого я не видела, уйдя под воду.
— Может быть, они почувствовали бурю и поспешили к берегу? — предположила она. — Неужели Эрвин не догадается, где тебя искать? Он ведь знает, кто ты такая, верно? Сумеет, должно быть, растолковать остальным?
Я согласилась. Вдруг и впрямь, когда шторм утихнет, на побережье прилетят восемь белых лебедей?
Вот только мне слабо в это верилось.
14
Берта явилась рано поутру, как и обещала, в прочной куртке и с неизменной трубкой в зубах.
— Ветер поутих, — сказала она, отряхнувшись, — за мысом так и вовсе уже, считай, вода спокойная. Только дождь льет как из ведра, так что я вам, госпожа, тоже куртку принесла, от вашей-то одежки проку не будет.
Я кивнула с благодарностью, а Анна тут же взвилась:
— Что ты говоришь, старая?! У госпожи еще ноги не зажили, на дворе потоп, куда ты ее тащишь?
Я постаралась остановить ее жестом, показав, что все в порядке, пускай лучше о Селесте позаботится, но Берта успела вперед.
— Некогда ждать, — сказала она. — Я уж до рассвета выходила в море, покликала ведьму, может, услышит. А если услыхала, то разгневается, коли долго ждать придется. Ну а что до ног госпожи, так соленая вода распрекрасно лечит! Вот, видите, улыбается, значит, я правду говорю…
Обняв Анну и Мари, я написала им, чтобы берегли Селесту и не давали ей волноваться, а сама отправилась вслед за рыбачкой.
Берта не преувеличила: море сейчас было таким, как я любила, — самое время качаться на волнах! А дождь — что дождь? Пускай себе поливает, зато меньше любопытных глаз кругом: в такую погоду без нужды на двор не высунешься.
— Вот там, за мысом, я ее когда-то и повстречала, — произнесла Берта и указала в серую даль. — Мимо маяка сейчас не выгрести, там как раз волна высокая. Пойдем вдоль залива, в тех местах выплыть можно, если опрокинемся. Хотя не должны, у меня
