начальника, понятно – неофициальный. А в армии приказы не обсуждаются – они исполняются, тем более – в спецслужбе. Здесь не место эстетам в белых перчатках.
Подполковник ткнул окурок в пустую консервную банку и решительно поднялся:
– Облегчу тебе задачу: с утра отправлю Задорнова в соседнюю деревню. В паре километров отсюда есть Осокино, не пропусти.
Федор кивнул. Вообще-то положено отвечать по Уставу, но подполковник не обратил внимания на его нарушение.
Федор отправился досыпать. Но ему не спалось. То ли потому, что лег рано, еще до отбоя, и успел выспаться, то ли нервничал, задание беспокоило. Не каждый день в сослуживца стрелять приходится. Хотя какой Задорнов боевой товарищ? Враг в личине своего.
Встал Федор до подъема, только светать начало. Посмотрел на часы – шесть часов. Время до выхода еще есть, позавтракать он успеет.
Вышел из избы, потянулся. Рядом изба, в которой содержатся задержанные. Для камер заколотили толстыми досками окна, на дверях камер даже окон-кормушек нет. В камерах отдела арестованные надолго не задерживались, чай не следственный отдел и не НКВД. День-другой-третий, а потом – перевод в изоляторы трибунала или Особого заседания. Трибунал – для военнослужащих, совершивших воинские преступления, Особое совещание – для гражданских лиц. Но и там арестованные содержались день-два – до суда. А потом – по этапу в лагерь, если повезло. А если приговор серьезный – «высшая мера социальной защиты», но расстрел в эту же ночь.
У дверей избы прохаживался караульный.
– Тоже не спится, товарищ командир? – от скуки спросил караульный.
– Что значит «тоже»? Тебе по Уставу спать не положено.
– Так лейтенант Задорнов бодрствует, недавно от арестованных вышел, допрашивал.
Федора пробил холодный пот: никого допрашивать Задорнов не должен! В камерах его подельники, Шупикова и курьер- молчун.
– Быстро открывай камеры!
Утренняя нега и расслабленность слетела с Федора мгновенно, он даже переменился в лице.
Боец почувствовал неладное и, гремя связками ключей, забежал в избу. Федор – за ним. Они открыли камеру.
На топчане в позе спящего, ничком, лежал курьер. Однако он уже не дышал.
– Твою мать! – выругался Федор. – Где баба?
– Один момент!
Боец струхнул, руки затряслись, и ключом в замочную скважину он попал с трудом.
Заходить в камеру не пришлось. Уже с порога они увидели: Шупикова сидела у стены со свернутой набок шеей, глаза безжизненно смотрели в пол.
Задорнов удавил обоих втихую. Никаких звуков борьбы караульный не слышал, хотя находился в коридоре. Арестованные думали, что Задорнов их выручать пришел, а он избавился от опасных свидетелей.
– Когда Задорнов вышел? – насел на солдата Федор.
– Пять минут, не больше.
– В камерах еще задержанные есть?
– Никак нет!
– За мной!
Будить подполковника – тратить драгоценные минуты. Надо догонять. Далеко он не мог уйти: транспорта у него нет, все машины во дворе.
Федор, а за ним и боец подбежали к выходу с территории – там тоже стоял караульный.
– Задорнов выходил?
– Так точно!
– В какую сторону направился?
– Туда, – махнул рукой караульный.
– За мной, бегом!
Пять-десять минут форы – не так много, шансы не упустить Задорнова еще есть.
На бегу Федор достал из кобуры «ТТ», передернул затвор и вернул пистолет в кобуру. Стоит выхватить оружие – и оно готово
