немецкая.
Видимо, трофей из какого-то нашего банка. Только в этом году немцы новых земель не захватывали, старое бы удержать.
Вернулись в отдел уже к вечеру, начало смеркаться.
– Бойцы, свободны.
Солдаты на кухню отправились. Федор поколебался немного. С ними пойти или к подполковнику Белому? Но не с сидором же с деньгами в столовую идти?
Подполковник был занят, пришлось четверть часа подождать. Когда офицеры вышли из кабинета, Федор вошел, доложил. В подтверждение своих слов сидор на стол выложил, горловину развязал.
– Деньги и книга. Предположу – для шифровок она была. На кой агенту такая книга?
– Похоже. Не читал же на ночь? Я ее дешифровальщикам отдам, пусть поколдуют.
– Разрешите идти?
– Идите. Завтра с утра ко мне, есть интересное предложение. Вы ведь уже имеете опыт работы с пеленгаторами?
– Так точно.
– Вот и хорошо.
Федор козырнул. С чувством выполненного долга отправился в столовую. Совместил обед и ужин, повар не пожадничал, полную миску макарон по-флотски наложил, хлеба четыре куска, а к кружке чая три куска рафинада. Федор ел в одиночестве, не спеша. Еще раз анализировал ситуацию по захвату диверсанта. Вроде все предусмотрел, а получилось скверно.
После каждой акции он мысленно делал «разбор полетов». Не для начальства, то найдет, к чему придраться. Для себя, чтобы ошибки не повторять. Своего рода учеба. Спал как убитый, без сновидений. Утром побрился, позавтракал и к начальнику отдела.
– А, Казанцев! Заходи! Есть у нас мысль – вести с немцами радиоигру.
– Со взятым радистом?
– Догадлив.
А чего тут хитрого? За рацию другого радиста не посадишь, почерк не тот. Это как у человека: есть свой тембр голоса, почерк при письме. Вот и у каждого радиста своеобразный почерк – по скорости передачи, по особенностям. Подладиться не получится. Те, кто в немецком радиоцентре сидит, ситуацию вмиг просекут. К тому же у каждого радиста условные сигналы есть, которые не знает даже командир разведгруппы. Точку в конце не поставить или другой знак. В радиоцентре сразу поймут: радист под контролем работает, верить ему нельзя. Если радист согласился сотрудничать, выкупая таким образом свою жизнь, то условный знак не поставит. Но решать надо быстро. Если радист пропустит несколько радиосеансов подряд, немцы насторожатся.
– Он согласился?
– А куда он денется? Жить все хотят.
– Сложности есть. Если немцам давать дезу, они определенно проверят, хотя бы авиаразведкой, и баста.
– Умный, да? Все согласовано с руководством фронта. Радист будет передавать текст, какой мы напишем. Половина правды, половина дезы.
Под «дезой» понималась дезинформация.
– Товарищ подполковник, я не гожусь.
– Поясни.
– Азбукой Морзе не владею достаточно.
– Тоже мне проблема. Нашего радиста дам, из рядовых, кто на слух быстро читает, для контроля.
– Можно еще вопрос?
– Валяй.
– Почему я?
– Радист не может выходить из одного места. Немцы тоже пеленгацию ведут. Если радист из города выходить постоянно будет, значит, под колпаком. Заданием твоей группы будет выезжать в разные места, включая пригороды для передачи. Глухие, какие бы выбрал настоящий радист группы. Коротенький радиосеанс – и назад в отдел. У тебя опыт.
– Понял, согласен.
– Я не сомневался. Сейчас с группой познакомлю. Жить будете в одной комнате, кроме радиста. Он в камере, но условия сносные. Еда как у солдат, матрац на нарах. Тексты шифровок будете получать у меня лично. Надеюсь, понимаете: секретность полная, даже офицеры отдела не должны знать, чем вы занимаетесь.
