и не пустил бы… Он ведь может выдать себя непроизвольно – жестом, словом…
– Немецкая разведгруппа может иметь его фото. Или хуже того: в группе будет кто-то, кто знает Черкасова в лицо.
– Зуб даю, встречу назначат ночью! За пару минут кто лицо разглядит в темноте? А потом уже и не до лица будет…
– Клятвы у тебя как у блатного. Ты понимаешь, как рискованно это для тебя?
– Предложите лучший вариант…
Подполковник надолго задумался, видимо, перебирал возможные комбинации, но, не найдя ничего лучшего, тяжело вздохнул:
– М-да, по-другому не получается… Надо с командиром роты разведки обмозговать. Можешь отдыхать, вызову, если понадобишься.
– Есть!
Прошло два дня, прежде чем Белый вызвал Федора.
– Сегодня Суханов выходил в эфир, шифром Черкасова отбил радиограмму. Получен ответ – быть завтра в двадцать три часа у озера Кислое, на южном берегу, где река вытекает. Координаты указаны в градусах и минутах, это я тебе уже перевел.
– К передовой близко. Надо с разведчиками говорить.
– С минуты на минуту придет командир роты.
Буквально через пять минут в кабинет вошел старший лейтенант, сверстник Федора. На груди – орден Красной Звезды и медаль «За отвагу».
– Разрешите?
– Садись. Помощь твоих башибузуков нужна. Затеяли мы операцию: немцы должны встретить своего агента у озера Кислое и перебросить его через линию фронта. Сколько человек будет в их разведгруппе, сказать не могу, предположительно два-три. Надо взять, в случае невозможности пленить – уничтожить. Стрельбы вот только очень не хочется…
– Возможны варианты…
– Надо на место ехать, осмотреться. А с агентом что? Наш человек?
Вопрос был существенным. Если агент нами завербован, а то и вовсе наш, его беречь надо, и тут уж не до автоматной стрельбы со всех сторон.
– Вот он, перед тобой. Берите грузовик, езжайте.
– Можно старшину взять? Он человек опытный, не один рейд на ту сторону совершил.
– Бери. Но помни – все должно сохраниться в тайне.
– Обижаете, товарищ подполковник! Когда разведчики языки распускали?
– Напомнил просто… И еще: как с группой справитесь, переход надо наглухо закрыть – нечего немцам по нашим тылам шастать. После операции заминировать густо.
– Понял. У меня спец по минному делу есть.
– Выполняйте.
Когда они вышли в коридор, разведчик протянул руку:
– Николай.
– Василий, – назвался именем деда Федор. Ему постоянно приходилось помнить, что по документам он Василий Петрович. Хорошо хоть, фамилия своя, тут уж не спутаешь.
– Сейчас старшину приведу, и едем. Ты бы плащ-накидку надел или свои погоны на погоны рядового поменял.
– Думаешь, наблюдать могут?
– Береженого бог бережет, а небереженого караул стережет, – хохотнул Николай.
Парень он был молодой, веселый, но, судя по наградам и толковым вопросам, с боевым опытом. Конечно, награды и звания можно и в штабе сидя заслужить, но в разведке ордена и медали просто так не получишь… Там пустобрехи, лизоблюды и трусы не держатся. Да их и калачом туда не заманишь! Служба рискованная, в разведке редко кто более полугода послужить успевал, и выбывали оттуда либо по ранению, либо просто не возвращались из рейда. Свидетелей в таких случаях не было, если группа погибала, то вся. И отправляли домой извещение: «Пропал без вести». В таких ситуациях государство пенсий по потере кормильца не платило. А вдруг «пропавший без вести» предал Родину и сейчас в плену? Потому в разведке люди отчаянные служили, смелые, и иной раз – до бесшабашности.
Когда Федор нашел Демирчана и приказал ему готовить полуторку к выезду, Николай уже вернулся вместе со старшиной. Оба были в накидках, поверх которых маскировочная сетка нашита кустарным способом. А что поделаешь, если скрытность нужна?
