Двое новоприбывших тут же встали, и только служивый в красной шапке продолжил идти к расписному возку, покрытому красивой изморозью снаружи и буквально пышущему ненавистным Борею жаром изнутри. Отпрянув чуть в сторону, он с недовольным посвистом наблюдал, как царский гонец с каменно-бесстрастным лицом вручает запечатанный тул молодому правителю с волосами странного серебристого цвета. Как тот нетерпеливо ломает печати и вчитывается в короткое послание и мертвенно бледнеет после первых же строчек…
– Пшел!..
Оттолкнув ногой в узорчатом сапоге павшего на колени вестника скорби и сбросив с плеч меховую накидку, Великий князь Литовский и государь-наследник Московский страшно рыкнул на оказавшегося ближе всех боярича Салтыкова:
– Вон с седла!!!
И едва подручник освободил седло своего ахалтекинца, одним смазанным от скорости движением занял его место. Вздыбил скакуна, разворачивая его в нужную сторону, прямо с места бросил в карьер[232] и понесся прочь, провожаемый нарастающим переполохом среди постельничих сторожей. Дернувшись было вслед государю, растерянный и порядком встревоженный боярич вынужденно отпрыгнул в сторону, уступая место все набирающему силу потоку всадников в черненых доспехах. Запоздало заорал, срывая голос:
– За ним!!! Да шубу, шубу возьмите!..
И выругался еще раз. Во-первых, из-за того, что сотники, пролетая мимо, не удостоили нового тысячника и главу государевой Постельничей стражи даже и мимолетного взгляда. Во-вторых, из-за невозможности самому сразу присоединиться к погоне (вернее, возглавить ее) – в обозе едет не только богатая казна и сундуки с редкими восточными рукописями, но и стальное хранилище с личным архивом повелителя, и за любую пропажу с него так спросят, что и представлять такое не хочется!.. Можно было бы скинуть нежданную заботу на плечи командира первой сотни, по традиции и чести замещающего тысячника на время его отсутствия – вот только этот пес ускакал одним из первых!.. Ну ничего, ближе к вечеру, самый край – к утру, он нагонит Димитрия Иоанновича и покажет сотникам, как…
– Ч-черт!!!
Метнувшись за возок, он присел на одно колено, подбирая смятую в комок и уносимую ветром грамотку царского послания. Отряхнул, бережно свернул под внимательными взглядами дворни и оставшихся при обозе воинов и замешкался, не зная, куда проклятущую девать. Послание с печатью единорога абы кому не доверишь! Правда и у себя оставить тоже было нельзя, мигом заподозрят в желании тишком прочитать – так что после недолгих колебаний он решительно впихнул опасный пергамент гонцу.
– Головой отвечаешь!
Удостоверившись, что грамотка надежно упокоилась в соответствующем чехле, Михаил Салтыков дернул угрюмого хранителя за плечо:
– Что случилось?
Кашлянув и бросив несколько опасливых взглядов по сторонам, служивый нехотя шепнул что-то в подставленное ухо.
– Да ты что?!
Обидевшись на недоверие, гонец в ответ наложил на себя крестное знамение. С некоторым промедлением стянув шапку, отороченную куньим мехом, боярич медленно перекрестился.
– Беда-то какая… Ты не молчи, говори – что да как…
Из последующих шепотков северный ветер только и разобрал, что кого-то важного во время охоты сбросил оземь конь. Или тот просто упал, придавив и изломав всадника? Или просто копыто жеребца попало в припорошенную снегом ямку, отчего охотник вылетел из седла и приземлился на обледенелую корягу? Потеряв прежний свой интерес к земным развлечениям, Борей вспомнил про брошенные им без присмотра и малейшей заботы стада неторопливо-грузных снежных туч и табунки легких перистых облаков. Как там людишки говорят: делу время, потехе час?
– Вью-у-у!!! Закружу-завьюжу…
Сноски
1
Так на Руси в XV–XVI вв. называли сталь. –
2
Розмысл – инженер (на Руси XVI–XVII вв.).
3
То есть 1566 г. от Рождества Христова (далее – Р. Х.).
