Посреди бескрайней пустыни дымился огромный, заполненный дымящейся лавой котлован, в стенах которого скрывался такой же огромный, выточенный прямо в скале замок, уходящий глубоко под землю на много-много этажей. На его фасаде красовались скалящиеся в злобных ухмылках черепа, искусно вырубленные прямо в скале лапы, крылья и хвосты каких-то немыслимо уродливых тварей, которых какая-то неведомая сила однажды швырнула в расплавленную породу, где они и застыли на века…
Понятно, что антураж на любителя и предназначен больше для гостей, но с непривычки пробирает до печенок. Хорошо, что внутри этой показухи нет и в помине и в личных покоях муженек предпочитает обстановку попроще. Не то я бы там точно рехнулась.
Кстати, где он сам-то? Что-то не слышно, не видно… неужто отстал?
— Ох ты ж, чудище мое крылатое, — вздохнула я, на мгновение обернувшись и увидев несущийся за мной по пятам клубок Тьмы, в котором едва угадывался мужской силуэт. — Кто ж тебя раздраконил до такой степени, что ты теперь сам не свой?
Неожиданно на моем пути возникла невидимая преграда, и я со всего маху ткнулась в нее носом. Да так лихо, что перекувырнулась в воздухе, зашипела от боли и камнем полетела вниз, до последнего царапая когтями прозрачную, невесть откуда взявшуюся стену, словно мотылек в стакане. Правда, в лаву все-таки не свалилась — сообразила отлететь в сторону и снова подняться повыше. Но там меня уже ждало озлобленное нечто, совсем недавно бывшее законным мужем.
— Дальше тебе ходу нет, — холодно сообщил Князь, когда мы снова поравнялись. — Это заклинание удержит даже архангела, так что можешь не стараться.
Я на пробу потыкала воздух пальцем, но была вынуждена признать — ловушка что надо. Ее не видно, не слышно, а то, что на каждое касание едва заметно проступает сложнейший рунный рисунок, так на то мой муж и сильнейший в Преисподней, чтобы плести вот такие чудовищные сети и накидывать их сразу на весь кратер. Жаль, не знала, что он на такое способен.
Развернувшись к нему лицом, я демонстративно сложила руки на груди и участливо осведомилась:
— Ну что? Полегчало тебе, Князюшка? Выпустил пар?
Муженек вместо ответа швырнул в меня сгусток Тьмы.
— Видимо, нет. Но совесть — штука живучая, — пропыхтела я, своевременно увернувшись. — Меня так просто не убьешь… Вот скажи, чего ты взъелся?
— Полагаешь, у меня нет повода? — прошипел Князь, вновь поднимая руку для удара.
— А разве есть?
— Значит, измену ты поводом не считаешь?
— Чью измену? — удивилась я, настороженно следя за формирующимся на ладони демона сгустком. — Прости, я не в курсе — кто и когда успел тебе изменить?
Сгустившаяся вокруг Князя Тьма неожиданно рассеялась, и передо мной оказался бешено раздувающий ноздри белокожий демон, покрытый переливающейся чешуей.
— Моя жена была с другим, — на удивление тихо и опасно спокойно сообщил он, буравя меня тяжелым взглядом.
— Чего-о?! — От изумления я едва не свалилась в лаву. — Окстись, Княже! Да ты бредишь!
— Мои метки не ошибаются, даже когда кто-то пытается их обмануть.
Я воззрилась на заледеневшего демона со смесью недоверия и удивления. Нет, я, конечно, подозревала, что Князюшка прислушивается к узам. Сознавала, что какие-то отголоски того дурацкого массажа могли до него долететь. Прекрасно помнила, как маменька говорила, что мужчины склонны преувеличивать… но чтоб настолько?!
— Княже, прости, но я Тьмой готова поклясться, что жена тебе ни разу не изменила.
— Клянись, — тяжело посмотрел на меня демон.
— Что? — сперва не поняла я. А потом заглянула в его пылающие глаза и покачала головой. — Все-таки ты ревнивец, Князюшка… И не смотри на меня, как на предательницу! Клянусь Тьмой, твоя последняя супруга не держала даже мысли об измене! Она не была с другим мужчиной. А если и прикасалась к кому-то, то не по собственному желанию и не с целью кого-то соблазнить.
— Тогда зачем? — прошипел его темнейшество, выпуская когти.
— Затем, что надо! — не сдержалась я. — Может, ей проходу не дают всякие сволочи, которым не страшна твоя хваленая метка. Может, кому-то из них ей пришлось морду наглую бить! И вообще, как твоя совесть, я давно должна была поинтересоваться: с чего бы в последнее время начали гаснуть ее брачные браслеты?
— Это я хотел спросить у тебя, — процедил муж, придвигаясь ко мне вплотную. — Брачные узы на жену я накладывал сам. И, пока я жив, цвет рун будет отражать ее желание быть моей. Они были белыми, когда она уходила! А теперь темнеют день ото дня! О
