матушка, решившая во что бы то ни стало вырвать сына из райанских лап, кои обязательно научат его дурному, просто молча встал рядом. Степняк молчал и смотрел, молчал и смотрел, а матушка, икая, пятилась, пятилась, пятилась, пока не налетела на сиденье еще не разгруженной кареты. Сэли помог ей усесться, захлопнул дверцу и показал кулак кучеру.
Рени облегченно вздохнул и помахал эскорту госпожи бен-Алиф платочком. Потом, подумав, что это немужественно, спрятал белый шелковый лоскут поглубже в рукав.
В княжестве ему было хорошо, просто замечательно и диво как интересно! Во-первых, полезный горный воздух и чистейшая пресная вода, за которую не приходилось платить безумных денег, как в Фарлессе или на Архипелаге Трой (Рени полюбил принимать вечерние ванны; больше всего ему нравилось, как моет спину та самая смешливая служанка). Во-вторых, обширная практика на чистокровных райанах. О, это удивительные люди! Скорость их регенерации поистине восхищала, иммунитет потрясал, а продолжительность жизни вызывала зеленую, как лягушка изо рва, зависть.
В-третьих, флора княжества. Райанский Лес — по существу, одна большая магическая аномалия — выбрасывал семена в долину Йарра, и то, что порой вырастало, стоило бы заносить в книгу редкостей и полезностей! Господин Литами хватался за голову, когда дикие вилланы безжалостно выпалывали великолепнейшие образцы, украсившие бы собой гербарий Мастера Джэхэра.
И в-четвертых, лаборатория леди Рэйлиры. Рени едва ли не облизывался, глядя сквозь зарешеченные окна на кукурбиты, фиалы, алембики, сосуды для дистилляции и благословенные духами Воды и Пустыни реторты. Здание стояло запертым — госпожа Лира почти все время проводила либо с графом, либо в путешествиях, — и день, когда лорд Орейо выдал Рени ключ, стал счастливейшим в жизни маленького целителя.
Улыбаясь во весь рот, Рени ласково гладил перегонные кубы и стеклянные трубки, нежно стряхнул пыль со стола, зашелся в восторге, обнаружив в шкафу тубы со свитками ассаши. О духи, теперь он знает, как выглядит рай! К дэвам девственниц, Сэли, дай мне вон ту колбу!
Раб считался опасным.
Крупный мужчина с белесыми райанскими прядями в волосах и срезанной одним из предыдущих хозяев татуировкой был в одиночку прикован к веслу галеры. Широкую спину украшали белые и еще розовые, совсем свежие рубцы от кнута. Ошейник, кандалы на руках и ногах — но подходить к нему все равно опасались, понукая издали. Прежнего надсмотрщика он едва не задушил.
Свистнул кнут.
— Работайте, твари!
С запада наползали тучи, и господин Тутмос хотел оказаться в безопасности бухты до того, как налетит шторм. Глиняные амфоры с ценным розовым маслом слишком легко бьются и трескаются от качки.
— Работайте!
Барабанщик все ускорял ритм, тяжелый ременный кнут опускался на спины.
— Работайте, с-сукины дети!
Райан отбросил весло и оскалился.
— Подобрал! Подобрал, скотина!
Тучи догоняли, на палубу упали первые капли дождя.
— Взял весло! — Свист, удар.
Зарокотал гром.
— Подобрал! — Свист, удар.
Раб сунулся к борту, закрывая лицо от металлического навершия, кнут, сухо щелкнув, лишь задел его. Из скамьи полетели щепки.
Сверкнула молния, галера поднялась на волну — пока еще невысокую — и соскользнула вниз. Из трюма потек резкий концентрированный запах пустынной розы.
— Подобрал весло! — заорал Шариф и сделал шаг вперед.
Шаг оказался роковым.
Одноглазый раб перехватил кнут и, не обращая внимания на рассеченную ладонь, дернул ремень на себя. Шариф не удержался на качающейся палубе, упал на скамью и засучил ногами, когда райан намотал ему на шею удавку из собственных
