службы в островных гарнизонах. В чистеньких костюмчиках с белыми брыжами и манжетами, в плетенных из серебряной проволоки кольчугах, с обозами, ненамного меньшими войскового. Спорили — для чего, зачем, от кого? От лизарийцев?
— Нам, райанам, — брызгал слюной лорд Стен, — зарываться в землю?! Зачем?!
Право называться райаном он потерял, когда купил армейскую должность. Ку-пил.
— Чтобы пережить ночь! — прошипел Раду, подняв плешивого, несмотря на неполные тридцать, мужчину за воротник. — И вы, барон, сейчас заткнетесь и велите своим людям работать… Или я сам вас заткну.
— Мой отец…
— Далеко. А я прямо перед вами. И Темными клянусь, я вышвырну вас ночевать за ограду, вам ясно?.. Кивните. Отлично. — Раду разжал руки, и лордик кулем свалился на землю, растирая горло.
В ту же ночь на лагерь напали умертвия — брыгова стая умертвий, которыми управлял маг. Часть из них преодолела частокол, но изо рва не выбралась ни одна тварь. Это было в самом начале войны, через тридцать лиг от Каринны. С тех пор вопросов «зачем» не возникало.
…Насколько же проще все было во флоте! Там, где ему верили, где его приказы выполнялись беспрекословно! Здесь же… Сволочи. Сколько времени он потерял из-за них в самом начале войны! Проволочки, нарочитые задержки, манкирование и перекладывание обязанностей друг на друга…
За подобный бардак Дойера следовало не обезглавить, а, по меньшей мере, четвертовать. Или колесовать. Прилюдно.
Стрига остановился на вершине холма, с которого Альери была как на ладони. Старая, видевшая еще драконов и пережившая их атаку. Хищная, как морда огненного змея. Считающаяся неприступной, она стояла на склоне высот, покатых к Астэе. Крепостная ограда бастионного начертания имела форму треугольника с основанием вдоль берега реки и прямым углом, направленным на север. Главный вал достигал высоты четырех человеческих ростов, а ров, по донесениям шпионов, шести. Днем с холма были видны красные крыши домов и складов Альери, сейчас, ночью, на стенах горели сотни огней. Время от времени окрестности освещали вспышки амулетов.
«Скорее небо упадет на землю, и Астэя повернется в своем течении, чем капитулирует Альери», — ответил на предложение сдаться начальник крепости.
Читая письмо, Раду криво улыбался — будет тебе и небо на земле, и повернувшаяся река. Последние три дня солдаты возводили вал, ров и стену — точные копии крепостных. Неделя тренировок — и штурм. Сибилл, чистокровный борг, оттянет на себя лизарийских магов, войска, разделенные на три колонны, возьмут приступом стены, и путь на юго-восток будет открыт.
Йарра заранее предвкушал бешенство боя; приподнимавшаяся в волчьем оскале верхняя губа обнажала клыки, а по телу пробегала дрожь, предшествующая трансу, ярости берсерка, выпивающей силы до дна, но дарующей эйфорию, за которую не жаль и умереть.
Эта драка была нужна ему. Необходима — ради возможности выпустить скопившееся раздражение, злость, ярость неудовлетворенности. Ради того, чтобы испытать восторг победы — ПОБЕДЫ, а не бледную тень удовольствия обладания Лирой.
Граф вернулся под утро. Я слышала сквозь сон, как он вполголоса говорит, что-то диктуя, как переодевается — хлопнула крышка сундука с хранящейся в нем одеждой, как пьет кофе — жуткое варево, горькое до невозможности, еще худшее, чем зеленый чай Роха.
Единственным достоинством этого самого кофе был довольно приятный запах. Помню, я все принюхивалась, впервые увидев, как оруженосец Йарры варит напиток в медной джезве.
— Хочешь? — протянул свою кружку граф. — Осторожно, горячий.
Я, конечно, хотела. Отхлебнула, стараясь не касаться того места, где секунду назад были губы Йарры. А потом сидела,
