Пиппин захохотал так громко, что она отступила еще на шаг.
– Извини, – сказал он, вытирая выступившие на глаза слезы смеха. – Ты настолько мимо кассы, что это даже смешно.
– Ага. До колик.
Он потянулся за наушниками, но она оказалась быстрее. Она отбросила их в сторону – и они ударились о стену и упали ему на койку. Он спокойно посмотрел на нее.
– Хочешь подраться?
– Нет. А ты хотел подраться со мной?
В дверь постучали, а потом голос Бунтаря позвал:
– Никс. Еда.
Они продолжали смотреть друг другу в глаза, и напряжение постепенно уходило. Слишком медленно. Она еще никогда не дралась с Пиппином. Они ворчали друг на друга и иногда пихались… Ощущение было странное. Почти враждебное. Когда Чейз смогла снова заставить себя говорить, у нее сорвался голос.
– Мы идем в столовку. Ты с нами?
– Не голодный.
Он снова занялся своими записями.
– Еда! Пошли! – лениво позвал Бунтарь.
– Какой кавалер! – насмешливо бросил Пиппин. Она почувствовала, что он тоже заставляет себя говорить нормально. – Как ты только сдерживаешься? – Чейз шутливо ударила его по плечу, а Пиппин поймал ее за руку. В его взгляде еще ощущалось что-то дикое. – Я попозже с тобой поговорю, но ты тоже должна будешь открыться. Договорились?
Она снова заколебалась. Ничего не могла с собой поделать.
– Угу… ладно.
Пиппин не мог не услышать в тоне Чейз скрип тормозов. Нахмурившись, он отпустил ее руку и снова вернулся к своему блокноту, так нажав на карандаш, что он сорвался с края бумаги и проехал по столу.
Бунтарь с Чейз взяли ленч на вынос и устроились под самым большим деревом Парка. Лампы солнечного спектра давали очень яркий оранжево-желтый свет, но Чейз смотрела дальше, за стеклянный потолок, на темно-синее небо с голубыми всполохами. Его цвет напомнил ей глаза Тристана, когда в них отражался пожар МАВС.
Пламя вздымалось так высоко…
Ее воображение запустило вирус в ее разум. Она увидела над головой красные беспилотники. Летящие густо и стремительно ракеты. Ее мир превратился в пожарище, крики и разбитое стекло. Не это ли испытал Тристан? Не так ли все будет, если противостояние обернется новой мировой войной?
Язык у нее во рту стал сухим и опухшим, паника надвинулась, словно тень от тучи. Она перебросила свой сэндвич Бунтарю.
– Где Пиппин? – Сильф по-турецки уселась на траву рядом с ними и перекинула косу за спину. – Нам надо обсудить антиканадскую стратегию на испытаниях.
– Занят.
– Чем занят? – спросил Бунтарь.
– Тем, чем хочет заниматься, – ответила Чейз, пытаясь не показать, что они поссорились.
При одном воспоминании о том, как они огрызались друг на друга, она вышла из себя – почувствовала раздражение и неловкость. По правде говоря, Чейз не привыкла ни с кем ссориться. Когда у нее возникали с кем-то трения, она тут же уходила. Такая политика не позволила ей завести массу друзей, но зато ограждала от удушающих драм, разыгрывавшихся в «Звезде».
Эта политика только что дала сбой.
– Пиппин не с нами.
Сильф выложила папку толщиной сантиметра три.
Чейз посмотрела на поток записей. «НАВСКИДКУ», – было написано сверху ярко-красными чернилами.
– Подборка твоих мыслей о моих полетах?
Сильф одарила ее холодным взглядом.
– К этому мы скоро подойдем. Что важнее, нам следует обсудить наши главные слабости. Твоя основная в том, что Пиппин необратимо заражен. Он общался с командой «Феникса».
– Пиппин не встречался с канадцами! – возразила Чейз, мгновенно начиная сомневаться, так ли это.
– Встречался. В рекреации. Каждый вечер.