Бунтарь сунул ее сэндвич себе в рот, словно пес, решивший проглотить что-то целиком. Зачем она вообще с ним связалась?
– А почему это ты не знаешь, где он был? Или – постой… – У Сильф загорелись глаза. – Ты отправила его шпионить за ними! Да?
– Что?
Сильф снова переключилась на свои записи.
– Печально. Но мы это обойдем.
Чейз затрещала костяшками пальцев. Пиппин общался со Стрелой и Ромео?
– Легки на помине! – проворчала Сильф: Тристан и Ромео поставили свои сумки у дерева в нескольких метрах от них. – Не могу понять, почему все с ними так носятся! Обмен учащимися! Нашли эвфемизм! Можно подумать, жисюндинцы позволили бы нам обмен! Наверное, французский выговор того громилы спрятать было нельзя.
– Они же жертвы! – невольно запротестовала Чейз. – Им пришлось нелегко.
– Ага. По ним заметно.
С этим Чейз спорить не могла. По Тристану и Ромео определенно нельзя было сказать, что они всего неделю назад чуть было не погибли. Вокруг них полукругом встали четыре девицы из младшей группы. Их хихиканье и позы явно демонстрировали, что они все влюблены в Тристана. Ромео, вроде как этого не замечавший, пытался вовлечь одну из них в перетягивание больших пальцев.
– Может быть, нам следовало бы объединиться с ними, чтобы испытания выглядели потрясающе, а не сговариваться у них за спиной, Сильф.
– Правительственная комиссия хочет видеть сражение и умения. А не американо-канадский союз. Что бы ни говорил генерал Торн. Мы с тобой в одном звене. Они – противник. Насколько я поняла по словам Кейла, так планируют испытания. Нам надо их превзойти, Никс.
Чейз пристально посмотрела на Сильф.
– Почему ты их так ненавидишь?
– Ненависть подразумевает эмоциональную реакцию, которой я не имею.
Сильф закрыла свою папку и встала.
– Пиппин сказал, что одну из нас могут вышибить из испытаний. Что нужны будут всего два самолета.
Сильф словно не слышала этих слов Чейз.
– Через пятнадцать минут занятия. Не опаздывай. Если тебя снова отстранят от полетов, то мы можем не успеть с этим разобраться.
Сильф ушла.
Чейз покачала головой.
– Иногда я начинаю сомневаться, все ли у нее дома.
– Ты просто попала по больному месту, вот и все. – Бунтарь растянулся на траве, заложив руки за голову. – Она боится. Они ей не нравятся, потому что они летают быстрее ее.
– Все летают быстрее ее. Она сбрасывает скорость перед каждым маневром. Может, мне стоит сказать ей об этом, когда будем «обмениваться слабыми местами».
– Лучше не надо. Мне твое лицо больше нравится без ссадин.
Он попытался взять Чейз за руку, но она отодвинулась. Через дорожку Ромео висел вниз головой на ветке. Этот ОРП был беспомощным психованным бабником. Это она уже поняла. Тристана классифицировать оказалось труднее. Она снова посмотрела на его темные волосы, на его полную непринужденность. Это казалось маской, но уверенности у нее не было. Она только мельком видела какие-то проявления серьезности и целеустремленности, которые скрывались внутри.
Достаточно, чтобы захотелось увидеть больше.
С любопытством вернулся ее страх. Он обладает над ней такой властью – и, наверное, даже об этом не знает. Достаточно Тристану сказать кому-то одному, что она – отродье ангела смерти военных…
Зачем, зачем, зачем он ждал в коридоре?
В Парке появился Тэннер. Он приостановился поговорить с Тристаном, словно они – давние друзья. Господи, все лучше и лучше!
– Эй! – Бунтарь ущипнул ее за щиколотку. – Хочешь сегодня встретиться? В мужской раздевалке?
– Уй! Нет. – Она ничего не могла с собой поделать. – По-моему, у нас все закончилось, Бунтарь.
Бунтарь сел.
