Перс испугался, упал перед беком на колени, начал кланяться и благодарить.
– Ватаман Плоскиня всё бы у них забрал, кроме одежды, – заметил Хорь, – а бек у нас добрый. Особенно сегодня.
Тугорбек поднялся, раздувая ноздри. Оттолкнул перса. Сказал половцам:
– Пируйте, мои батыры. Сегодня можно, сегодня был славный день.
И пошагал к своей кибитке. Димка подскочил, догнал хозяина. Согнулся в поклоне:
– Бек, дозволь спросить.
– Чего тебе, Димитрий?
– Что должен совершить раб, чтобы мудрый и справедливый хозяин отпустил его на волю?
Тугорбек внимательно посмотрел на Ярилова. Хмыкнул:
– Да, такое бывает, что за долгую и верную службу раба признают свободным. Правда, он всё равно обычно остаётся у бека, но уже как преданный вольный слуга. А бывает – и как воин. Случается и такое, что бывший раб получает в награду коней, баранов. Становится главой коша и вольно кочует в степи. Ты на правильной дороге, Димитрий, и сегодня сделал большой шаг к своей свободе.
– Бек, я знаю, что ты едешь в Шарукань, чтобы попросить милости у хана Юрия Кончаковича. Ты везёшь ему богатые подарки, которые теперь, наверное, ещё увеличатся – после того, как сегодня ты стал владельцем половины товаров персидских купцов. И хочешь отдать ему в жёны свою любимую дочь Юлдуз.
– Всё так, – согласился Тугорбек, – ты умён, мой раб.
От слова «раб» Дмитрий скривился, но продолжил:
– Если я открою важные сведения, которые очень тебе помогут – могу ли я надеяться на свободу?
– Говори, раб. Что ты узнал, что?! – бек вспыхнул, схватил Диму за грудки.
Ярилов молчал.
Бек опустил руки, отступил на шаг. Сказал уже спокойнее:
– Говори. И не требуй от меня никаких обещаний, раб. Не забывайся. Или ты хочешь, чтобы я велел пытать тебя огнём? Дело холопа – служить хозяину. А моё дело – оценивать службу и решать твою судьбу. Ты уже убедился, что я – справедливый и щедрый к тем, кто этого заслуживает.
Дмитрий понял, что обратной дороги нет. Вздохнул и сказал:
– Тебе не удастся умилостивить Юрия Кончаковича подарками и получить его благорасположение, бек.
Тугорбек раздул ноздри, схватился за плеть. Но вынимать её из-за пояса не стал, сдержался. Спросил:
– Почему?
– Хан Юрий Кончакович не вернулся из похода. Он убит, бек. В бою с новыми племенами, пришедшими с востока – с монголами. Теперь в кыпчакской степи всем заправляет хан Котян. Уверен, что и твой курень ныне отошёл к нему.
Тугорбек помолчал. Покачал головой, тихо сказал:
– Я не наивный дурак, чтобы поверить тебе сейчас. Но и ты, видимо, не самоубийца. Ведь завтра, если Тенгри будет к нам благосклонен, мы доберёмся до Шарукани, и если твои слова окажутся враньём, я жестоко накажу тебя. Но мне думается, что ты совсем не простой холоп, Димитрий. Иди к воинам, ты заслужил пир. И скажи Хорю, чтобы утром дал тебе коня из подменных. Не достойно воина, даже если он пока раб, ехать на телеге подобно старой бабе.
Димка поблагодарил бека и пошёл к костру. Он очень надеялся, что всё правильно помнил из лекций преподавателя истории. Тему домонгольской Руси студентам читали как раз перед сессией, которую Ярилов завалил в хлам и отправился в армию, и лекции были ещё относительно свежи в памяти.
Впервые в жизни незнание предмета могло быть наказано не «хвостом» и пересдачей, а плетьми.
И даже смертью.
Ночь в зимней степи длится долго. Ещё и середину своего пути не прошла луна, ещё не допит второй бурдюк кумыса. Половцы по очереди рассказывали байки про бои и походы и старинные легенды, пели песни – то долгие и заунывные, как путь через степь, то задорные, как пляски с девушками. Потом, не шелохнувшись, слушали Димкин перевод рассказа франка Анри де ля Тура об удивительном братстве рыцарей-тамплиеров, отказавшихся от прелестей мирской жизни ради служения Спасителю. О жестоких боях с сельджуками в составе войск царьградского кесаря и о невиданной забаве – рыцарских турнирах…
Наконец, тамплиер устал рассказывать, а Ярилов – переводить. Половцы снова завели песню о батыре Чухоре, который раскрутил аркан – да и поймал в него луну и подтащил к земле, чтобы собрать с неё золотую пыльцу и подарить любимой… Огромное
