— Насколько я знаю, от трех до шести часов. Но у высших подобных прецедентов мало, чтобы я мог сказать точно.
Однако для меня и так уже было очевидно, что убежать тогда я смогла потому, что Орино в этот момент пребывал «в отключке», находясь в бассейне.
— Мало? — механически переспросила я, забыв на миг даже о своем пленении.
— В нашей истории зафиксировано два случая появления у высших верлианцев потомства.
— У верлианца и верлианки?
— Да!
Вот оно! Причина неудачи Орино в том, что я, даже при наличии этого дурацкого фермента, особь другого вида!
— А как они… ну… находят друг друга? Или значения не имеет, что это за верлианка и верлианец?
Тиравиас удивился:
— Конечно! Но только оба должны быть из прошедших трансформацию на третью ступень. А после этого ведь все меняется. Месты не подпускают, совершенно меняются. — В голосе мужчины присутствовала явная горечь. — Я вот так и не смог ни к одной подступиться. Ни одна не попыталась пробудить мои ньехи. Хотя о прямом высшем потомке я мечтал, ты же понимаешь, мой генофонд крайне значим. Но в итоге, как и у большинства наших, все мои потомки остались в периоде постоянной жизни в водной среде.
— Любая пара? И чувства значения не имеют? — удивилась уже я.
— Чувства? — кажется, верлианец даже не понял, о чем я говорю. — Важны потомки.
Вот все они в этом! Что Орино, что Тиравиас. Как бы второй не пошел по стопам первого. Еще одного желающего сделать меня матерью я однозначно не переживу. Как же у них все устроено в этих взаимоотношениях между полами — мозг сломать можно! И как все отличается от того, что привычно мне.
Наши отношения с Орино были изначально обречены, даже если не знать о его истинных мотивах.
Мы разные. Что бы сейчас Тиравиас ни говорил о том, что мы многое получили от них, своих создателей. Им бы в свою очередь тоже не помешало кое-что человеческое перенять. Зря они нас так презирают и избегают.
Непроизвольно завозившись, вновь вспомнила о собственном положении. Одновременно о том, что я прикована к своему ложу, сообразил и ученый.
— Прости, — внешне безразлично отметил он и быстро избавил меня от опоясывающих мое тело лент, — это для твоей безопасности было сделано. Побоялся, что свалишься нечаянно до того, как очнешься.
С долей внутреннего облегчения — ну, хоть развязали! — села и свесила ноги с кровати. Не помешало бы и в окружающей обстановке сориентироваться, это лучше, чем узнать что-то страшное о себе.
— Вы здесь один?
Он кивнул, явно что-то обдумывая и не глядя на меня.
— Почему?
— С самого начала вообще никого не планировали оставлять. Просто обнаружили планету, разведали — очень понравилась. Здесь благоприятные для нас условия.
Много воды, ну, конечно.
— Удивительно. Понравилась, но решили ее покинуть? — уточнила я, улавливая какую-то нестыковку.
— Временно. По итогам нашего отчета предполагалось начать колонизацию планеты.
Вот!
— Ну а вы почему остались? Странно как-то.
— А я против колонизации. В перспективе мы сможем освоить только водную среду, на сушу нас не хватит. И это приведет к тому, что нам придется периодически уничтожать местный наземный разумный вид. Это несложно, но негуманно. Сушу мы все равно практически не используем, высших верлианцев мало, чтобы селиться на других планетах. А постепенно траллонсы эволюционируют в разумный вид — это очень вероятно. Или возникнет иной вид, который так же сумеет добиться господства в этом мире.
«В итоге верлианцы Землю все же колонизируют, и наличие разумного вида, населяющего сушу, их не смутит», — грустно подумала я, но промолчала.
— Остались в знак протеста? — продолжала я любопытствовать.
— В каком-то смысле — да. Нет надобности возвращаться, дома ничего изменить не смогу, зато здесь… И твое появление судьбоносно. Это определенно знак, что двигаюсь в нужном направлении. (Гений-фаталист — ну это вообще!) Я давно говорю о том, что нам надо менять ситуацию с высшими, но меня никто не слушает. А здесь такой шанс для творческой натуры, такие перспективы,
