газом или жидкостью, его новый, не имеющий названия орган чувств слышал их мысленные разговоры на расстоянии десятков километров. Наоборот – у Коршунова имелось важное преимущество. Медеанцы стремились заполучить его живьем, чтобы кто- нибудь другой, не Росянка, завершил Обряд и превратил его в эдакого «тарантула» или «скорпиона» для Земли – учитывая, что «сколопендру» они уже создали. Тимур задачу выжить перед собой не ставил. Как нереальную.
Внезапно он развернулся и бросился назад и вправо, в ничтожный промежуток между ловцами Осьминога и Тарантула. Что-то свалилось на него с ветвей дерева, что-то вынырнуло из тумана, не успевая принять человеческий облик. Так даже лучше – куда приятнее рубить покрытые хитиновым панцирем щупальца, чем руки и головы.
Стройный порядок загонщиков, обескураженных неожиданной контратакой, смешался. Выигранной форы хватило ненадолго: полчаса, и они снова охватили беглеца плотным, «глубокоэшелонированным» кольцом. Гнать его они больше не пытались, поняли, что играть с получеловеком-полумедеанцем опасно, нужно заканчивать здесь и сейчас. Коршунова это устраивало, он добрался до своей цели.
Из тумана показалось стойбище. Бутафорское, которое люди сорок лет принимали за настоящее. «Индейские» вигвамы, «тотемные» деревяшки, «жертвенные» камни – точно такие «стойбища» медеанцы строили на Земле. Не для себя – для людей. Декорации для спектакля, сценарий которого они извлекали из памяти сначала Лючии Хилес, а затем и всех прочих «благодетелей», «старших братьев по разуму». И люди поверили в представление, умиляясь благородными дикарями, кинулись помогать, обучать, развивать… Люди не поняли, что на их пути встали Аборигены Галактики, пожиратели цивилизаций. Живая энтропия, не позволяющая разуму перейти на третью ступень лестницы Кардашева.
Вигвам, где остался рюкзак со снаряжением, Коршунов нашел легко. Вытряхнул барахло на пол, выбрал из кучи бесполезных предметов передатчик, включил. «Корунд для Парда. Срочно. Тема «Конкиста»». Теперь все будет зависеть от того, успеет ли Лорд получить информацию прежде, чем «Сколопендра» запустит цепную реакцию трансмутаций. Передать самое важное Тимур успеет – медеанцы пока не поняли, зачем он вернулся. Поэтому сначала будут ждать снаружи и лишь затем явятся. Пусть приходят. В подкладке рюкзака припрятан термитный заряд, достаточный, чтобы превратить в костер не только этот вигвам, а половину стойбища.
Глава 24
Сандро Лордкипанидзе. Синдром Гакова – Миллера
Чуть слышно гудел двигатель, тусклое медеанское солнце с трудом пробивалось сквозь грязно-серое марево. Сандро вдруг сообразил, что сидит в кабине драккара. Вернее, полулежит на пассажирском кресле. Секунду назад лежал на полу пещеры, а теперь – в драккаре. Перед глазами еще стояла картина: окровавленное, разрубленное тело Лючии Хилес и неумолимо надвигающаяся инопланетная смерть…
Он выпрямился, повернул голову. В пилотском кресле сидел Двуглавый, судорожно вцепившись в рычаги.
– Клавдий, куда мы летим? Что было в пещере? Как мы оттуда выбрались?
Антаресец посмотрел на него.
– Опамятовались, шеф? Не знаю, что было. Я, как и вы, в пещере отключился. Очухался – уже снаружи сижу, и вы рядом. Думаю, Октавиан нас всех вытащил.
– Но он же… – начал Лордкипанидзе и прикусил язык. Вместо этого спросил: – А остальные? Ты бросил ребят?!
– Как можно! Все рядом были… кто уцелел. Герман сказал: «Спасай шефа, мы прикроем! Улетайте, пока эти не подоспели». Я не спорил, потому что… вот, послушайте, шифровка от Корунда. Нет, не шифровка, он открытым текстом говорил.
Двуглавый протянул коммуникатор. Сандро с сомнением повертел его в руках, включил. А через минуту на смену всем прежним эмоциям пришла ярость.
– Дай связь с «Аресом», – приказал, когда запись закончилась. – И Привратника вызови.
Двуглавый посадил драккар прямехонько перед администрацией Медеи-Главной. Оперативники Кей-Кей уже были здесь, а едва машина коснулась керамобетона, из здания выбежал Витторио Куниберти, он же – секретный агент Привратник. Людей Оленина нигде видно не было. Однако самого начальника по безопасности они нашли в кабинете главы колонии. Вид у него был неважный.
