Речевой аппарат в этой модели предусмотрен не был, потому субэл не ответил. Но, разумеется, понял, послушно засеменил следом.
В просторной, благоухающей розами и орхидеями гостиной, где воспитанники поджидали визитеров, Римки не оказалось. Зато на травяной полянке, рядом с экзотическим кустиком, превращенным интернатским садовником в подобие то ли кролика, то ли сурка, лежала и болтала в воздухе босыми пятками Лена Крапивкина. Зеленоволосая и зеленоглазая, она и впрямь соответствовала своей фамилии. Заметила брата подруги, помахала рукой:
– Тим, привет!
– Здравствуй, Зеленая. А Римма где?
– Она побежала на аэродром тебя встречать. Наверное, разминулись?
– Наверное.
Тимур повернулся обратно к двери, но девочка опять его окликнула:
– Тим, сумку оставь! Не бойся, мы Римкины гостинцы не растащим.
Коршунов хотел отшутиться, но «кустик» его опередил, пропел тоненьким голоском:
– Ми ейх тута едать!
Девчонки дружно залились смехом, а Тимуру осталось только головой покачать и отправиться на поиски сестры.
Римма и впрямь ждала его у дверей аэродрома.
– Привет, сестра! – окликнул он ее.
Девочка оглянулась удивленно. Снова посмотрела на летное поле, словно пыталась разглядеть на нем невидимый летательный аппарат.
– Привет. А где твой глиф?
– Нет у меня больше глифа.
Сказал, и сердце кольнуло невольно. Не из-за себя – из-за сестры. Больно было смотреть, как уходит радостная улыбка с ее лица, как задрожали губы. Еще год назад наверняка бы разревелась. Но после случившегося в январе Римма Коршунова стала взрослой. Она только спросила тихо:
– Совсем?
– Совсем. – Тимур поспешил сменить тему: – Мама целую гору подарков тебе передала. Пошли, я сумку в гостиной оставил, за ней ваша Зеленая присматривает. Обещала все съесть.
Римма отмахнулась пренебрежительно.
– Ленка, что ли? Тоже мне, нашел зеленую. Видел бы ты Во-Во-Ка-Во… – ну, Вовку, короче. Она у нас новенькая, но прикольная. Вот она – зеленая. А Ленка просто покрасилась из солидарности.
– Видел я и вашу Во-Во-Во, – кивнул Тимур. – Издали на кустик похожа, правильно?
– Так они обе там?! Тогда точно съедят! Я побежала!
– Стой! Не знаешь, где вашу смысловицу найти можно?
– Росинку? – Римма посмотрела на брата с любопытством и слегка подозрительно. – А зачем она тебе?
– Должен же я поблагодарить ее за спасение сестры и всех остальных!
– А… ну-ну. Думаю, она сейчас в игровой, с малышами возится.
Римма не ошиблась, Утренняя Роса и в самом деле занималась с малышами. Тимур не хотел прерывать урок, потому дожидался его окончания в коридоре. И едва не был сбит с ног вырвавшейся из класса и помчавшейся с воплями и гиканьем на полдник младшей группой – чинного хождения парами в Верхнетагильском интернате не признавали. Коршунов еще постоял, ожидая, что следом за бандой башибузуков выйдет и смысловица, но та медлила. Вспомнив, что следует предпринять Магомеду в подобном случае, Тимур заглянул в комнату.
Утренняя Роса ползала на четвереньках по толстому ворсистому ковру, собирала из детских кубиков замысловатое строение, смахивающее то ли на египетскую пирамиду, то ли на средневековый замок. Она вовсе не играла на публику. Во-первых, потому, что была действительно увлечена занятием – даже кончик языка высунула. А во-вторых, публики, за исключением Коршунова, в комнате не было.
Тимур потоптался у двери, соображая, как лучше сообщить о своем присутствии: кашлянуть или тихонько выйти и постучать в дверь? Однако выбрать не успел: медеанка покосилась на него, чуть повернув голову, и, не поднимаясь с четверенек, произнесла:
– Здравствуй, друг Тимур. Ты ищешь Римму?
