– Нет, Римму я нашел. Собственно, я хотел… кхм… поблагодарить за спасение детей… и воспитателей.
– А, понятно, – смысловица двинулась вокруг своего замка, выбирая, куда можно приладить еще один кубик. – Благодари.
Коршунов совсем растерялся.
– Эээ… благодарю. Спасибо!
– Ты не умеешь благодарить. Девять дней назад приходил двухголовый друг-нечеловек из Карантинного Комитета. Он благодарил правильно. Друг Зоя Ивановна собрала всех детей и воспитателей в большой зале, говорила много красивых и приятных слов. Двухголовый нечеловек тоже говорил приятные слова и дал мне специальный значок от ваших Больших Вождей. Называется «орден за мужество». Он хотел мне его приколоть булавкой к одежде, но я не позволила, это табу. Я привязала к значку ленточку и вешаю его на шею. Показать тебе? Или у тебя такой тоже есть?
– У меня такого нет, – признался Коршунов.
– Я бы его тебе подарила, но я знаю ваши обычаи – передаривать подарки нельзя.
Она наконец осталась довольна своим творением. Встала, подошла к Коршунову. Заглянув в глаза, сообщила:
– Я не сразу уловила смысл дарить мне орден за мужество, когда всем известно, что я женщина. Потом поняла: ваши вожди решили, что я поступила с н-братьями с Ракшаса так, как поступил бы мужчина, а не женщина. Женщина должна была ждать, пока придет сильный, смелый мужчина и всех спасет. И ты пришел. Но оказалось, что я выполнила твою работу. Поэтому орден, предназначенный для тебя, достался мне. Логично?
– Ну, отчасти.
– А что тебе сказал вождь? Он удивился, что тебя опередила женщина-индианка?
– Он рассердился, что я не уследил за ракшасами. Так что я больше не «главный присматривающий». Вообще не «присматривающий». Теперь я сам по себе.
Уголки рта индианки поползли вниз.
– О, я не знала, что тебя накажут. Мне очень жаль. Я виновата, прости меня. Я бы не стала поступать как мужчина, и ты бы все сделал сам. Но тогда небратья убили бы девочку Кийру, – ты не успел бы ее спасти. Тогда вина была бы больше, да?
– Ты ни в чем не виновата, это я напортачил, недоглядел. А ты, наоборот, – герой! И пол тут роли не играет.
– Все равно мне жаль. Ты горюешь, что вождь прогнал тебя, – любой горевал бы на твоем месте. Могу я как-то облегчить твое горе?
– Можешь, – Коршунов не стал долго кочевряжиться. – Я хочу наведаться в стойбище, посмотреть какой-нибудь интересный обряд, чтобы немного забыть о своих проблемах. Составишь мне компанию? Мне будет приятно. И познавательно. Ты подскажешь, если я чего-то не пойму.
Глаза смысловицы округлились, даже рот приоткрылся от изумления.
– Ты зовешь меня идти с тобой в медеанское стойбище?!
– Да. А что тут такого?
– Но в этом нет смысла! Ты – землянин, я – медеанка. Это я должна звать тебя в наше стойбище, это мне положено уговаривать тебя пройти обряд. А ты должен вести меня в свои места силы, в театр, например. Это будет логично!
– Главный признак разумного существа – способность поступать нелогично и бессмысленно, – глубокомысленно изрек Коршунов.
Рот индианки вновь изумленно приоткрылся. Она с минуту таращилась на Тимура. Затем недоверчиво переспросила:
– Нелогично и бессмысленно? Ты в самом деле умеешь так поступать? Я думала, это доступно только детям, взрослые утрачивают этот дар.
– Далеко не все.
– О, я тоже хочу это уметь! Ты научишь меня, друг Тимур?
– Запросто.
– Здорово! Да, ты поведешь меня в стойбище смотреть обряд! В самое большое стойбище, в самом главном вашем городе.
– В Москве?
– Да. Вторая суббота после сегодня.
– Договорились! Я зайду за тобой. Во сколько?
– Нелогично и бессмысленно…
Утренняя Роса словно уже не слышала его. Снова присела перед своим замком, критично осмотрела. Осторожно коснулась
