пока не разрослась дальше внутренних планет Солнечной системы, так что добираться за пояс астероидов приходилось дедовским способом – на кораблях с гравитационной тягой. Собственно, на Ганимеде повторялась уже знакомая история: научный спор о том, стоит ли продолжать изучение подземного океана или прекратить из-за практической бесполезности, перешел в межличностный конфликт. Единственное отличие – ни одного медеанца и медеанского стойбища в системе Юпитера не имелось, потому «ретрограды» и «революционеры» здесь поменялись местами. И тем запутали ситуацию окончательно. Так что на Землю Валевская вернулась только после майских праздников. И буквально на следующий день ей позвонил Касслер:
– Фух, наконец-то вы вернулись! Я уже опасался, что придется без вас, – лицо пожилого ученного пылало от возбуждения.
– Что случилось? – насторожилась Марина.
– Нам удалось ее активировать! Мы с вами были правы, а «индейцы» – нет! Каминский уже признал свою ошибку. Ишь ты, «перпетуум мобиле»!
– Вы собрали хронокапсулу?!
– Да! Третью неделю мини-эксперименты проводим. В пределах суток хроноперенос стабилен! Ванесса ходит мрачнее тучи, сдаваться не хочет, а придется – все ее мышки, кролики, обезьянки живы и здоровы.
– Поздравляю! – Марина была искренне рада победе «ретроградов от науки».
– Подождите, рано еще поздравлять. В среду будем полноценный эксперимент ставить, задействуем аппаратуру на полную мощность. С добровольцем, да. Совет дал добро. Пока рассчитываем добиться устойчивого хронопереноса на сто лет в прошлое. Но это уже технические подробности… – Касслер внезапно переменил тему: – Вы же будете присутствовать? Без вашей поддержки ничего бы не получилось.
– О… Да, спасибо, я обязательно приду. Когда, говорите? В среду? В смысле, послезавтра?
– Да! С утра прогоним тесты, а где-то во второй половине дня и начнем. Я вас жду. Мы вас все ждем!
А вечером позвонила Куваева – на личный коммуникатор.
– Здравствуй, сестра. Тебя слишком долго не было. Учитель дважды откладывал Большую охоту.
Валевская развела руками:
– Что поделать, работа!
– Но теперь ты вернулась. Учитель назначил на послезавтра. Утром ты должна быть в стойбище.
– Ну хорошо, я постараюсь… Стоп! Послезавтра – эксперимент в институте!
– Какое нам дело до развлечений Касслера?
– Ты разве не должна присутствовать? Там ведь будет доброволец, я думала, это твоя прямая обязанность. Кстати, меня Касслер тоже пригласил.
– Любая обязанность – это условность, придуманная людьми. Я обязана исключительно самой себе – пройти обряд. И ты тоже. Что для тебя важнее – смотреть, как никчемные старики занимаются глупостями, или подняться на следующую ступень собственного совершенства? – Куваева усмехнулась, тряхнула рыжими кудрями: – Впрочем, я тебя не заставляю. Решай, готова ты узнать истину или нет. У тебя есть время на размышление. Послезавтра утром мы ждем тебя. Если ты часть племени.
Куваева отключила коннект, а Марина еще долго сидела и размышляла над ее словами. Три месяца назад она бы не сомневалась, как следует ответить, где истина, а где – глупые выдумки. Но три месяца назад в ее жизни еще не случилось объявившегося через сорок лет Спасителя и рыжеволосой женщины, бегущей с завязанными глазами по раскаленным столбам. Не было разговора с умирающей Ставриди – «они меняются…» Три месяца назад в ее жизни не было надежды.
Да, она не сомневалась: научиться путешествовать сквозь время, разгадать тайны прошлых веков – очень важно для человечества. Но какая польза в этом лично для нее? Какая польза хоть кому-нибудь в том, что она станет свидетелем очередной победы науки над мракобесием? Никакой. С другой стороны, есть ли польза человечеству в медеанском обряде? Однозначно нет. А для нее, для Марины Валевской?
Этот вопрос не имел ответа. Потому что поверить словам Спасителя о миллионах лет и тысячах прожитых жизней означает поставить мракобесие выше науки. А не поверить – значит лишиться надежды. Оставшиеся сорок лет жизни станут всего лишь подготовкой к переезду в удобную палату с дверью на террасу и лестницу, ведущую к морю, по которой тебе уже не спуститься. И еще – все надежды когда-нибудь отплатить убийцам Георгия окажутся просто фантазиями.
Марина никак не могла заснуть в эту ночь. А когда заснула, увидела своего первенца. Крошечный, розовенький, он тянул к ней пухлые ручки с перетяжками и смеялся. Он еще не выучил свое первое слово, но он звал ее, и она это понимала. Затем Георгий исчез. Растворился в громадных фасеточных глазах, надвигавшихся из темноты. Глазах, заслонивших весь мир. Глазах, в которых не
