– Следующий поединок…
– А самому не хочется выйти да размяться, – шутливо ткнул его в бок император, когда в перерыве принц вернулся в ложу, – удаль молодецкую показать.
– Да как бы сказать… – простонародным жестом почесал затылок князь, – хотелось бы, но… Если буду драться в полную силу, то просто поубиваю всех, а если не в полную, то удаль будет не молодецкая, а мало-детская, – голосом выделил Рюген.
Пётр несколько секунд осмысливал сказанное, затем заржал самым неприличным образом и принялся пересказывать шутку князя.
– Забавно, – улыбнулась императрица, – но не преувеличиваешь ли ты? А то слыхать я о твоих талантах слыхала, а в деле…
– Ну, драться-то я не буду, – задумчиво сказал Игорь, – но кое-что могу показать.
С этими словами он моментально выбросил руку вперёд и коснулся мундира стоящего в ложе гвардейца.
– Быстро, – одобрительно сказала Елизавета.
– А ты приглядись, – с откровенным самодовольством предложил князь. Пригляделась и…
– Ты никак пуговицу ему согнуть ухитрился за этот миг?! – ахнула женщина. Игорь самодовольно пожал плечами, орлом поглядывая на интересную вдовушку из Голицыных.
– Я ещё и не то могу, – раздухарился подвыпивший (несколько раз пришлось мирить поссорившихся вельмож и пить «мировую» вместе с ними) князь.
– Можно? – указал он рукой на протазан унтера.
– Давай, – махнул рукой такой же нетрезвый император. Руки воина обхватили прочное древко, сжали и… древесина затрещала, явственно проминаясь под стальными пальцами.
– В щепу не могу, – расстроенно сказал Игорь, – дерево очень уж хорошее. Зато вот так могу…
Тут он снова широким хватом взял протазан, напрягся и замер, а затем протазан… порвался. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось у присутствующих.
– Эпическая сила, – потрясённо выругался унтер и замер виновато. Но на это никто не обратил внимания.
– Да получается, что ты не хуже Геркулеса, – с азартом сказал Пётр.
– Лучше, – пафосно сказал принц, принимая «статуйную» позу, – всё ж таки не с голой жопой бегаю.
Немудрящая шутка оказалась вовремя, так что хохот, вылетевший из императорской ложи, услышали все.
– Доволен Государь, – прищурил глаза пожилой капрал-апшеронец, отдыхающий у трибуны с трубочкой. По возрасту он в соревнованиях уже не участвовал, но пристроился как один из помощников судей, чем был премного доволен – с такой позиции видел он много больше, чем выступающие олимпионики.
– Смеются в императорской ложе? – вскинулся напарник-чиновник, такой же пожилой и «битый» жизнью.
– Агась. Да ты прислушайся, душевно смеются, хорошо, не зло.
– Верно, Степаныч, – согласился чиновник, – глядишь, если и дальше пойдёт так, то доволен будет Его Величество, да наградит Грифича с сынком своим. А там глядишь – и нам, грешным, что-то хорошее перепадёт.
– Эт да, Григорич, – крякнул капрал, – славно-то как получается, а? И это, у нас сегодня ишо что есть?
Пошуршав вытащенным откуда-то из недр старенького камзола листком, чиновник сверился…
– Нет, мы на сегодня всё, отвоевались.
– Тогда по маленькой, а?
– Моя Глафира меня… Хотя, какого лешего – повод-то есть, не придерётся!
Турнир прошёл великолепно – опыт из будущего, да опыт местный – и получилось прямо-таки эпично даже по меркам избалованного Петербурга. Впрочем, сам попаданец самокритично признавал, что средний уровень дотянул максимум до уровня Дня города где-нибудь в провинции, хотя и были определённые прорывы. Ну и самое главное – Елизавета вновь стала улыбаться, так что император ходил сияющий.
– Пётр Фёдорович, ты тут на турнир деньги выделял… – начал разговор Рюген.
– Как же, тридцать тысяч. Ты если свои вложил, так не стесняйся, я верну, – быстро сказал Пётр, – знаю ведь твою щепетильность, да и брал ты мало для такого-то праздника.
