– Да нет, – удивился Вольгаст, – вернуть излишки хочу.
– Да много ли их? – махнул рукой император.
– Тридцать пять тысяч.
– Чеего?!
– Тридцать пять тысяч, – с терпеливым видом повторил попаданец.
– Я слышал, но откуда?!
– Ну как откуда? Я ж тебя спросил – можно ли привлекать меценатов, так ты ответил:
«– Делай что хочешь, праздник полностью на тебе с Павлом».
– Так я и развернулся – билеты купцам продавал да пожертвования собирал.
– Какие пожертвования, какие меценаты?! – вскочил император, диким взглядом глядя на Грифича.
– Ну как же – подошёл вон к Шувалову и спросил – не хочет ли тот выделить средства на награды кулачникам, а я за то на кубках велю писать, что, дескать, – «На средства графа Шувалова», да в газетах пропишу о нём, как о меценате… Ну и к остальным так же.
– То есть ты ЗАРАБОТАЛ на турнире?!
– Ну да.
Вместо ответа император тоненько, истерично захихикал. Смеялся он долго, с подвываниями. Отсмеявшись, сказал:
– Ну о всяком я слышал, но чтобы на празднике зарабатывали… Да ещё и норовили потом вернуть деньги… Оставь себе – заслужил.
Уже уходя, Игорь снова услышал хихиканье и слова:
– Ну, Калита[12], а не князь!
Забавную информацию о Грифиче-Калите Пётр поспешил сообщить супруге…
– Говорю тебе, душа моя, – за-ра-бо-тал! Говорит ещё: «А куда деньги надо сдавать?»
– Ой, уморил! – супруга императора по-бабьи всплеснула руками, заливаясь хохотом.
Пётр сидел довольный, время от времени пародируя Грифича, отчего супруга снова начинала смеяться.
– Да, Петенька… Знать, хороший ты император, если такие люди считают за честь тебе служить, – серьёзно сказала женщина, – как там наш принц говаривал? А! Великого руководителя окружают великие люди, посредственного – второсортные, а скверного – ничтожества.
Деньги князь поделил – двадцать пять тысяч взял себе, пять тысяч раздал помощникам в качестве премий и пять тысяч – Павлу.
– Держи, ты их честно заработал.
– Мне? – неверяще спросил мальчик, которому пока не доверяли подобных сумм.
– Тебе, тебе, – ворчливо ответил Игорь, – и не выёживайся – их ты честно заработал. Захотел бы подольститься, дал бы больше, а это твоё.
Вместо ответа Павел порывисто обнял Рюгена.
Глава 4
Заработок на турнире заставил Петербург говорить. И если вельможи и какая-то часть иностранцев откровенно иронизировали над «купеческими» замашками принца, то выходцы из небогатых Германии и Скандинавии отнеслись с восхищением – подобная рачительность им очень импонировала. Впрочем, бедные русские дворяне в большинстве своём (а они в большинстве своём и были бедными) были солидарны с немцами.
Вообще тягу к мотовству и прожиганию жизни русских дворян он здесь как-то не слишком замечал – хотя много о таком читал. Мотовством отличались прежде всего те, кому это богатство пришло в руки без особых хлопот, – вроде тех же Разумовских и прочих выскочек. Ну а средний русский дворянин просто не мог шиковать – не на что… Голодать они не голодали, но пустые щи для большинства были едой привычной.
