– Во имя нашей Жажды!
– Кровь!
– Ненавижу!
– Ты спятил?
– Ненавижу!
Сначала полицейский показался Терсу адекватным, да к тому же вполне приличным для чела профессионалом, способным хоть как-то прикрыть ему спину в случае необходимости. Хван был уверен, что Брагин поверил его глуповатой истории о «психотронном оружии» и останется на его стороне, что бы ни случилось, и вот – незадача.
– Ненавижу!
Фёдор Семёнович напал на четырёхрукого неожиданно, сзади, выбрав момент, когда они осторожно пробирались через какую-то арку, раздумывая, выходить ли на широкую улицу, по которой то и дело пробегали группы вооружённых чем попало челов. Путешествие по городу и так-то напоминало движение разведотряда через линию фронта, требуя предельной концентрации, и предательский удар с тыла показался хвану излишним.
– Ненавижу!
Полицейский выхватил пистолет, но допустил три ошибки. Первая: издал эмоциональный крик. Второе: за мгновение до крика зашуршал одеждой, с головой выдав профессиональному киллеру свои намерения. Третье: вообще связался с хваном.
– Ненавижу!
Убивать идиота Терс не стал. За мгновение до выстрела развернулся, ушёл от пули, поднырнул под вытянутую руку полицейского, благо стоял Фёдор Семёнович совсем рядом, одним шагом оказался позади, ударом в голову отправил недолгого попутчика в отключку и даже успел подхватить падающего подполковника и бережно уложить на землю.
– Так лучше.
Оставался маленький вопрос: что делать дальше?
– Меня!
– Нет, меня!
– Возьми меня!
– Меня!!
Челы тянули руки, отпихивали друг друга, в надежде оказаться ближе к колеснице Камня, толкались, но и только – драться не смели, боясь осквернить происходящее.
– Меня!
– Я хочу умереть!
– Возьми меня!
Они с надеждой смотрели на рыжего помощника Жреца, а тот…
Виктор не задумывался над тем, кого выхватывает с земли и подводит к Камню: женщину, старика, мужчину, подростка… Всё равно. Важно было лишь то, что всякий раз, когда Жрец взмахивал ножом, Веберу становилось на удивление хорошо, как будто часть крови жертвы попадала не на обелиск, а на него, на чуда… проникала глубоко внутрь и действовала подобно наркотику счастья.
– Выбери меня!
Виктор подхватил с земли миловидную женщину, руки которой были испачканы кровью, и поставил перед Камнем.
– Я люблю тебя! – шепчет дура холодному обелиску.
Корнюшин взмахивает ритуальным ножом, капли горячей крови летят во все стороны.
«Хорошо…»
Непрерывные убийства сливаются в бесконечную череду смерти, Вебер не различает лиц и пола жертв, действует как автомат, хотя… Разве автомат способен пребывать в экстазе? А Виктора трясло не переставая: от крови, от смерти, от повторяющихся взмахов ножа, от чувства сопричастности к грандиозной Церемонии, от любви к Камню.
И люд, как понял Виктор, бросив мимолетный взгляд на напарника, испытывал те же чувства.
«Хорошо…»
Один лишь Корнюшин оставался спокоен и деловит, убивая челов с хладнокровием хорошо отлаженного пулемёта.
«Он из железа, что ли? Или из камня?»
Грузовик свернул на Шолохова и, миновав Пролетарское кладбище, по улице 14-й линии пустился в обратный путь к Зелёному
