– Ты решил, что раз челы гробят друг друга, то и я должен? – хмыкнул шас.
– Что у тебя в сумке? – поинтересовался в ответ хван.
– Дорогостоящий артефакт.
– Разумеется, дорогостоящий. Дешёвых у тебя отродясь не водилось.
– На этот раз – действительно дорогостоящий, – веско произнёс Магар. – Как часы.
Он поставил сумку на землю, расстегнул молнию и продемонстрировал четырёхрукому невзрачный чёрный молот, на рабочем теле которого стояло маленькое клеймо: грызущая орехи белка.
– Что это? – негромко спросил Терс.
– «Камнебой», – улыбнулся шас, с уважением разглядывая молот. – Гарантированно уничтожает любой артефакт, созданный на основе камня.
– Откуда?
– Его создали навы по заказу моего деда. – Томба вздохнул. – Видишь ли, Терс, когда мой умный дедушка впервые услышал о возможности… Точнее, о легенде о Чёрном Камне… Короче, я хочу рассказать…
– Пропустим лирику, Магар, времени мало. – Хван хорошо знал о невероятной предусмотрительности шасов и совсем не удивился наличию у Томбы требуемого артефакта. Который наверняка, как положено по инструкции, каждые десять лет проходил плановую проверку. – Что нужно сделать этим молотком?
– Ударить в обелиск.
– Ерунда какая, – поморщился Терс. – А в чём подвох?
– Предварительно нужно смочить молот кровью жреца.
– Хорошо, – помолчав, произнёс хван. – Одним выстрелом двух зайцев. Слушай, что ты должен будешь сделать…
– Их тысячи, – прошептал совершенно счастливый Корнюшин. – Тысячи!
И каждый готов и умереть, и убить.
Каждый!
«КамАЗ» медленно, не быстрее пешехода, подкатывал к Зелёному острову, а за ним тянулись ростовчане. Жаждущие. В буквальном смысле жаждущие смерти, а принести её или принять – не важно.
Сейчас им было всё равно.
– Всё зависит от того, что я им прикажу…
Чувство власти поглощало даже сильнее, чем Жажда.
Пьянило настолько, что в нескольких случаях Жрец сам, без подсказки Камня, приказывал Слугам подать жертву и разил её ножом, наслаждаясь не кровью, нет – покорностью.
Готовность безропотно умереть под его ножом приводила Корнюшина в экстаз так же, как смерть и кровь жертв радостно возбуждали его помощников.
– Выбери меня!
– Жрец, возьми меня!
– Убей меня!
Гул, издаваемый морем людей, был несколько однообразен, но приятен. Гул показывал, что всё идёт как надо и эти животные будут превосходно подготовлены к главному Ритуалу. К кровавому цунами, которое очень скоро накроет и остров, и город, а затем, набрав ещё больше силы – в тысячи и тысячи раз больше, чем имеется сейчас, – покатится по планете, наделяя Жаждой всех и каждого.
Жаждой, её утолением и наслаждением от её утоления…
И снова – Жаждой.
Корнюшин улыбнулся.
«КамАЗ» медленно въехал на полянку и остановился, постепенно окружаемый напирающими челами. Некоторые прошли через сделанный грузовиком проход, но многие бесстрашно вломились в колючий терновник, продрались сквозь него, не обращая внимания на полученные раны, и окровавленные, но счастливые, встали вокруг Ритуального Круга.
Жертвоприношения прекратились.
Гул тоже стих – горожане жадно смотрели на обелиск, ожидая, что будет дальше, но объяснять им, жалким животным, Корнюшин ничего не стал. Объясняют достойным, а их удел – убивать, умирать и поклоняться.
Поэтому Жрец молчал.
