еще не отошла от простуды и хотела лишь оказаться в тепле, но до Даркфелла еще оставалось несколько часов.
Украдкой я бросала взгляды на Герберта, но тот сидел, погрузившись в чтение каких-то бумаг, и не обращал на меня внимания. Как все усложнилось с моим приездом. Было время – всего пара минут, – когда я колебалась, не зная, стоит ли ехать на похороны Кристалл. А что было бы, если б не поехала?
Сама не заметила, как тяжело вздохнула. За какую-то неделю устала сильнее, чем за несколько лет интенсивной учебы. И конца всему этому не предвидится.
Герберт отвлекся от своих бумаг и переключил внимание на меня. Под его взглядом было немного неловко, я предпочла не заметить и продолжила смотреть в окно. Но Герберт так просто не сдавался. Его рука легла мне на колено, потом продвинулась вверх, собирая плотную ткань юбки. От прикосновения горячей руки к внутренней стороне бедра я вздрогнула и осознала, как замерзла. Несколько секунд мной владела слабость, которую я, разумеется, испытывала к подобным прикосновениям после пяти лет отсутствия каких-то отношений. Но почти сразу я стряхнула оцепенение и сбросила его руку.
Герберт не сдавался. Его губы коснулись моей шеи, я отстранилась, но вдруг поняла, что и отсаживаться особо некуда.
Дрожь, прокатившуюся по телу, я обозвала предательской и на пару секунд возненавидела себя за нее.
Не стоит недооценивать силу самовнушения. За годы в колледже я привыкла думать о Герберте, как о главном злодее в моей жизни. Желание винить в неудавшемся первом романе кого угодно, кроме себя, сделало свое дело: я искренне верила, что именно Герберт совал мне зелье. Только реальность-то немного поправила мои представления. Иногда мне не нужны были зелья, чтобы отдаваться ему без единого возражения.
– Я на тебе не женюсь. – Наконец я нашла в себе силы перевести все в шутку.
Момент был утрачен, атмосфера безвозвратно потеряна, и Герберт вернулся на свое место, хоть от меня и не укрылось, как блестят его глаза.
– А могла бы, – усмехнулся он. – Как глава рода, ты можешь выйти за кого хочешь.
– Я не глава рода.
– Станешь ею.
– Кайла старше.
– У Кайлы не может быть детей.
– А я, значит, должна рожать одного за другим? Я разберусь с этими посланиями и вернусь в Даркфелл. Там закончу аспирантуру и останусь преподавать. И надеюсь, не увижу больше тебя.
Карета затормозила, и в окно я увидела городские ворота.
– Как думаешь, – Герберт поднялся и первым вышел, чтобы подать мне руку, – ваш отец знал, что Кайла не может иметь детей?
Я так и замерла на верхней ступеньке под мелким моросящим дождем.
– Думаешь, Кайла смогла бы скрыть от Карла факт своего бесплодия? Подумай, Кортни, почему он выставил подобное условие?
Герберт чуть потянул меня за руку, и я практически упала в его объятия.
– Кайла – заносчивая. Неглупая, но довольно ограниченная девушка. Ким слишком наивна и добра. Только ты можешь взять на себя род, Кортни. И Карл прекрасно это знал.
– Мне не нужно это, – почти прошептала я.
– Так всегда бывает.
Даркфелл – город большой, пожалуй, один из самых больших на материке. Его улицы изгибаются под самыми причудливыми углами, переплетаются, путая неопытного путешественника. Крупный промышленный центр, имеющий свой порт, как воздушный, так и водный. Люди нашего уровня обычно передвигались по городу в экипажах, но мы решили не нанимать карету, а воспользоваться небольшими трамвайчиками, в которые нужно было вскакивать прямо на ходу – ехали они медленно, весело гремя. На таком трамвайчике можно было пересечь город. Необычное и скорее туристическое развлечение, но почему бы и нет, раз мы здесь оказались?
Зачем-то Герберт взял меня за руку. Может, боялся, что упаду. Но трамвайчик нам достался почти пустой, так что я села у окна и предалась тревожным мыслям. И правда, зачем отец так составил завещание? Ведь он знал, наверняка знал о бесплодии Кайлы. Такие вещи от внимания отца никогда не ускользали. Ответ напрашивался простой и понятный, но как же не хотелось в него поверить!
Лавка игрушек располагалась недалеко от моего колледжа, и я вздрогнула, увидев знакомый шпиль. После возвращения в
