совсем тебя потерять. Я знал, что ты рано или поздно вернешься. В последние годы, если честно, эта уверенность меня подводила.
– С шестнадцати лет? Погоди, ты любил меня с шестнадцати лет?!
Ответил Герберт поцелуем. Я не совсем еще привыкла к тому, что нет больше нужды сдерживать порывы и убеждать себя в неправильности этих отношений.
Правильно, неправильно – какая разница, кому есть до этого дело, если вот этот вот мужчина без раздумий закрыл меня от пули и чуть не потерял сестру просто потому, что влюбился не в ту девушку?
– Твой отец бы не обрадовался, верно? Но да. Я люблю тебя, Кортни. И просто не умею иначе. Что бы ни случилось дальше, каким бы ни было будущее, я сомневаюсь, что это чувство изменится.
– Я не хочу, – после долгой паузы произнесла я, – чтобы оно менялось.
Эпилог
Осенний ветер кружил опавшие листья. То и дело вдоль дорожек мужчине встречались дети, прыгающие в золотисто- красные сугробы, бросающие красивые листья в воздух и наслаждаясь их неспешным полетом. Золотая пора осени почти кончилась, грозя вот-вот переродиться в раннюю зиму, когда опустится первый снег и тут же растает. Но пока в Хейзенвилле еще стояли погожие деньки.
Герберт Уолдер спешил. Больше всего на свете он хотел вернуться до того, как проснется Кортни. Во-первых, чтобы у нее не возникло ненужных вопросов. Во-вторых, чтобы поймать момент, когда девушка сонная и ласковая. И получить частичку утреннего удовольствия. Не такие уж серьезные желания. Даже скорее человеческие, простые. Не чуждые и самой Кортни. Эта игра нравилась обоим, так почему бы не поиграть?
Но сначала – встреча.
Он не поверил своим глазам, когда увидел послание. И – был соблазн – сначала едва не выбросил белоснежный конверт, раз и навсегда покончив с этой историей. Но не смог. Любопытство – величайший порок, он толкает на поступки, способные лишить человека всего, за что он боролся годами. Герберт Уолдер прекрасно осознавал, чего может лишить его этот поступок. И все равно пошел.
После того как Ким похозяйничала на кладбище, некоторые дорожки и склепы до сих пор не восстановили. Они компенсировали городу ущерб, приложив максимум усилий для того, чтобы о Ким не слишком много болтали. К счастью, это сработало. И жизнь в Кордеро-холле немного начала напоминать обычную.
Он быстрым шагом, держась в тени, пересек кладбище, оказавшись перед хорошо знакомым фамильным склепом. Шрам после его визита сюда до сих пор иногда напоминал о себе. Даже уверенному и невозмутимому Герберту было не по себе.
– Я думал, мне приснилось твое письмо, – сказал он, едва увидел хорошо знакомый женский силуэт.
Она стояла спиной к источнику света. Но Герберт мог с закрытыми глазами восстановить в памяти ее образ. Большие пронзительные глаза, тонкие губы, талия, которую он мог обхватить двумя ладонями.
В семье Кордеро не было некрасивых женщин. Но красота сестер была еще юная. Редкую юную девушку можно назвать некрасивой. Кайле и Кортни лишь предстоит повзрослеть. Эта женщина обладала красотой иной.
– Тебя можно поздравить? – Она чуть улыбнулась. – Когда назначена свадьба?
– Весной, полагаю. Если до этого времени твоя падчерица не сбежит от меня еще раз.
Кристалл рассмеялась. Длинное темно-синее платье сидело так, словно для нее и шили. Как этой женщине удается перемещаться по Хейзенвиллю, в то время как все считают ее мертвой?
– Ты злишься на меня. Я чувствую, – уверенно произнесла она.
Герберт не стал отрицать.
– Злюсь. Твои шутки зашли слишком далеко. Мы договаривались не об этом!
– Разве? – В притворном удивлении Кристалл подняла брови. – А мне кажется, все случилось именно так, как мы хотели. Кимберли наказана. Больше она никому не причинит вреда. Убийца Карла найден, и девочки об этом знают. Кортни вернулась и даже досталась тебе. Что именно не так, Герберт?
Она, по-кошачьи мягко и изящно ступая, придвинулась ближе к нему. Руки скользнули по его груди, обняв шею, алые губы потянулись к его губам. Герберт мягко, но настойчиво отстранил женщину.
– Я ведь женюсь, помнишь?
Она снова рассмеялась.
– О, Богиня, ты и вправду ее любишь. Я думала, твое маниакальное желание заполучить Кортни исчезнет, едва она перестанет
