А это они о чем? Они… подождут? Пока муж будет меня пороть? А потом… на площадь к позорному столбу? С трудом сглотнула, ощущая, как язык царапает небо.
– Часа будет довольно. Джамила, принеси гостям чаю, – велел мне Бес, дотронувшись до плеча.
Пожалуй, если бы не прикосновение, так бы статуей и торчала посреди гостиной.
– Да, лийон, – выдавила я принятое обращение и удалилась на кухню.
Руки и ноги дрожали, разум отказывался понимать дикие обычаи. Как так можно? Прийти в дом, нажаловаться на женщину, а потом сидеть и чаек попивать, пока в соседней комнате ее бьют? Когда читала об этом в книжках, и то с трудом верила. Думала, привирают, хоть Бес и утверждал обратное. И только оказавшись на месте женщины-вещи, поняла, насколько все ужасно.
Чай заварила по всем правилам, собрала поднос, уставив его вазочками со сладостями и выпечкой. Отнесла все в гостиную и снова замерла в ожидании приказаний мужа.
– Прошу вас, угощайтесь. Джамила, иди за мной.
От тихого и спокойного тона бросало то в жар, то в холод. Вслед за Бесом я послушно зашла в спальню, он закрыл дверь, и только тогда я подняла голову. Бес не смотрел на меня, рылся в сумке с вещами. Потом повернулся, бледный, губы плотно сжаты, а в руках – хлыст.
И тут я совершенно потеряла голову от страха.
– Не надо… – прошептала одними губами.
Бес слегка наклонил голову набок и прищурился.
– Не надо, пожалуйста, – уже громче, отступая назад и вжимаясь спиной в дверь.
Бес шагнул ко мне, схватил за локоть и развернул лицом к двери.
– Не надо! – взвизгнула я, обмирая.
Хлыст рассек воздух и звонко щелкнул.
Закричала от ужаса и осеклась. Боли не было.
– Вот так и продолжай орать, – прошипел Бес, наклонившись к моему уху. – Громче и жалостливее. И заплачь, если сможешь.
Хлыст снова щелкнул. Да что же это такое? Магия? Не может быть! Пользоваться силой тут нельзя. Тогда как? Я же слышу звук – так хлыст может впиваться только в тело.
– Ори, я сказал. – Бес чувствительно тряхнул меня за плечо.
Он держал меня так, чтобы я не могла посмотреть, что происходит сзади. И все же я извернулась и взвизгнула по- настоящему, когда увидела, как он опускает хлыст на свое бедро.
Слезы брызнули из глаз:
– Не надо!
– Уже лучше. Так и продолжай.
Сильная рука прижала меня к двери, и больше я не могла пошевелиться. Но кричала и плакала по-настоящему – мне даже казалось, я чувствую боль от ударов. Бес благородно принял на себя то, что должно было достаться мне, и у меня сердце разрывалось от жалости и от стыда.
Когда «порка» закончилась, Бес рывком развернул меня к себе лицом. Я увидела капельки пота на его лбу и над верхней губой и безумство в глазах.
– Прости, мышонок, – еле слышно прошептал он, – сейчас тебе будет очень больно, но иначе никак.
И он отвесил мне пощечину. Я закричала от неожиданности, схватилась за щеку и тут же получила еще одну оплеуху – по другой щеке. Действительно больно! Заплакала еще сильнее, размазывая по лицу слезы. Бес отшвырнул хлыст и выволок меня в гостиную.
Я громко всхлипывала, прижимая ладони к горящим щекам. Неужели кошмар еще не закончился? И куда меня тащат? Мужчин в комнате я даже не заметила, Бес быстро вывел меня в прихожую, а потом и на улицу, за калитку.
– Мышонок, вот тут, – он показал на каменный постамент, – тебе придется простоять час. Ты сильная, ты выдержишь. Я приду за тобой, когда время истечет.
Он помог мне взобраться и вернулся в дом, а я осталась одна на улице – оглушенная, заплаканная, растрепанная. Происходящее все еще плохо укладывалось в голове и казалось сном. Надо проснуться, и кошмар закончится. Ущипнула себя и убедилась – не сплю. Заодно поняла – идет дождь, мелкий и противный, и уже стемнело.
Странные люди! Выходить из дома нельзя, а наказанных выгоняют на улицу в домашней одежде, даже без уродливого плаща
