насекомых не могли.
Число заразившихся росло медленно, но неотвратимо. Уже закрыли единственную в городке школу для мальчиков. Жители старались реже выходить из дома. От вызванного из столицы врача-инфекциониста ждали чуда. Мы же привезли с собой только лекарства, разрешенные в этой стране. Вся надежда на драконье снадобье, в производстве которого сейчас участвуют Роберт и Таша. Это средство должно излечить больных и предотвратить распространение заболевания.
В детали плана по передаче лекарства меня не посвящали. Бес сказал, мол, меньше знаешь – лучше спишь. Если что-то пойдет не так, я не смогу выдать планы даже против своей воли. Разумно. И все же меня не покидало ощущение какой-то неправильности происходящего.
Студенты на задании, а неудача грозит войной? Не смешите меня, никто не будет рисковать миром ради того, чтобы наказать нерадивого ученика за нарушение правил. И Бес ничего объяснять не желал.
Ничего, поживем – узнаем.
За завтраком «муж» сделал попытку оставить «жену» дома. Предсказуемо. Я даже улыбнулась, но все же отказалась от его предложения:
– Не будем отступать от плана. И спасибо, что не приказал.
– А надо бы… – буркнул Бес, заворачивая мягкий сыр с пряностями в тонкую лепешку. – И как тебе удалось? Я такую вкуснятину ел только в детстве, когда… – Тут он осекся и поспешно набил рот, чтобы не продолжать.
Это он о моей стряпне? И о семье, конечно. Лойи всемогущий, что же там за тайна? Он мрачнеет каждый раз, когда вспоминает о доме.
– Быть поваренком не так уж плохо, – ответила я. – Мне нравится готовить.
– Уже жалею, что отговаривал. – Бес потянулся за очередной лепешкой. – Сидела бы дома, готовила мужу вкусненькое.
– Нет уж, – засмеялась я. – Больше не хочу в клетку. Хочу самостоятельности и свободы. Надоело ощущение, как будто руки- ноги связаны, а кто-то дергает их за ниточки, словно я кукла.
Он как-то странно на меня посмотрел, но промолчал.
В больнице Бес отвел меня на женскую половину, снабдил всем необходимым и ушел по своим делам.
– Вчера показывал медсестрам, как нужно обрабатывать язвы, – сказал он еще дома, – но, кажется, они ничего не делали. Боятся прикасаться к больным. Заботятся, убирают, кормят, но и только. Поэтому тебе предстоит рейова работа.
Маленькая больница была переполнена. Всего около ста заболевших, женщин меньше, чем мужчин. И все же в одежде, скрывающей почти все тело, есть свои плюсы. Обе палаты и коридор устланы матрасами, на некоторых лежат даже по двое. Стадии заболевания разные: кто-то уже бредит, и все тело – сплошные язвы и струпья, кто-то потихоньку разговаривает или рукодельничает – у этих только первые высыпания.
Здесь же девочки старше пяти лет, но, к счастью, заболевших детей мало. В больнице есть еще палаты для малышей. Бес сказал, мне там нечего делать, мол, за маленькими хорошо ухаживают. Думаю, врал. И, пожалуй, я благодарна ему за эту ложь. Ян все еще был моей болью, и Бес ограждал меня от сильных переживаний.
Медсестры и санитарки, словно тени, снуют по отделению. Все укутаны чуть ли не в два слоя одежды, на руках – перчатки. Бес говорил, тут работают «ненужные» женщины. Да, в этой стране есть и такие: вдовы и вековуши. Живут они отдельно, в домах- приютах. Нет, «ненужных» не обижают, городские общины даже выделяют средства на их содержание. Но они – ненужные. И расплачиваться им приходится самой тяжелой и неприятной работой. Например, такой, как уход за больными.
Воздух тяжелый: сладковатый запах гноя вперемешку с запахами лекарств и дезинфицирующих растворов, испражнений и рвотных масс. Запах смерти. Чуть позже перестала его замечать, а в первые минуты приходилось сдерживать тошноту.
Бес настоял на перчатках. Заболеть можно только при контакте с кровью, а нам обоим ввели вакцину и ускорили иммунные процессы, но выделяться нельзя. Сейчас мне уже не казалось, что удобнее было бы без перчаток, даже в них страшно прикасаться к коже. Даже зная, что лично тебе это ничем не грозит.
«Не думай – делай».
Травяной настой, которым я обрабатывала гнойники и язвы, вылечить болезнь не мог, однако на какое-то время облегчал страдания – снимал зуд, сушил раны. А женщины оказались не такими забитыми дурочками, какими я их представляла.
В отсутствие мужчин они вели себя живо и даже раскованно. Многие радовались – приехал долгожданный врач, он им поможет, и скоро они вернутся домой. Те, кому позволяло их состояние, знакомились со мной, задавали вопросы. Они были весьма неожиданными, например, о моде в столице. Кто-то спрашивал о детях, кто-то просил поделиться кулинарными рецептами.
