Да, пламя толком не разгорелось, но змей все равно его ощущает. Наверно, именно поэтому так неприязненно косился перед отлетом. А сейчас, при прямом контакте, кажется, испугался всерьез. Если бы хозяин яхты знал про этот дремлющий огонек, то не подпустил бы пленника близко.
Ясень прикрыл глаза, мысленно обращаясь к деревянному ящеру.
Боишься, чурбан? И правильно делаешь. Я здесь единственный, кроме капитана, кто способен до тебя достучаться. И то, что я скажу, тебе не понравится. Я, правда, сомневаюсь, что ты понимаешь каждое мое слово, да мне это и не нужно. Главное, чтобы ты ощутил мою злость. А я очень зол, потому что меня пинали ногами, держали в трюме, а теперь допрашивают, как вора. Я с удовольствием спалил бы тебя, утопил в потоке огня, но я слишком слаб для этого. Мой огонь – еще не костер и даже не факел, а всего лишь тлеющий фитилек. Но даже он сгодится, чтобы причинить боль. Ведь обжигает не только факел, но и маленькая свеча…
– Заснул, драчун? – Аристократ подозрительно смотрел на него.
– Извини, белобрысый.
– Что?!
Ясень почувствовал жар в ладонях. На миг ему показалось, что под рукой – не дерево с вкраплениями металла, а настоящая змеиная кожа. И он вдавил в нее пятерню, впечатал изо всех сил, словно выжигая клеймо.
Корабль дернулся, рыскнул в сторону. Палуба накренилась – люди валились с ног, скользили, будто с горки зимой. Столик съехал к перилам, опрокинулись кресла. Аристократ нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но его отбросило к поручням. Кто-то сорвался с мачты и, отчаянно вопя, повис на канатах. Рулевой, падая, вцепился в штурвал и невольно крутанул его. Яхту повело еще дальше вправо.
Ясень, заранее ухватившийся за перила, получил небольшую фору. Аристократ оказался прямо под ним, и Ясень обрушился на него, не давая вытащить меч. Схватил за горло, сжал что есть мочи. Длинноволосый яростно захрипел. Они елозили по настилу из досок, шипя и брызжа слюной. Ясень давил, пока не услышал хруст. Тело под ним обмякло, а в глазах белобрысого осталась только стеклянная пустота.
Разжав пальцы, Ясень поднял голову. Корабль все сильней кренился на правый борт. Воздух дрожал от разноголосого мата. Матросы цеплялись за снасти, как обезьяны. Тайя, вылетевшая из кресла, ворочалась у перил. Один из охранников лежал без сознания. Второй, похоже, не пострадал и уже пробирался вдоль борта к Ясеню, держа клинок наготове.
Но он опоздал.
Чудовищный удар сотряс яхту, едва не расколов ее надвое. Палуба вспучилась, шпангоуты лопались с оглушительным треском. Внутри корпуса что-то мерзко заскрежетало, и над горами разнесся дикий протяжный вой – может быть, это кричали люди, а может, и сам деревянный змей, которому перебило хребет.
Корабль налетел на скалу.
Ясень понял это, глянув за борт. Сам он чудом остался цел – удар пришелся чуть дальше. Острый утес пропорол обшивку в районе передней мачты. Охранника вынесло с палубы.
Яхта замерла в неустойчивом равновесии – ее поддерживали последние крохи силы, что еще остались в живом металле. Но фиолетовые жилы тускнели, и Ясень сообразил, что через пару секунд они погаснут совсем. Тогда корма перевесит, и корабль сорвется вниз.
Тайя сидела, сжавшись в комок. Он бросился к ней, рывком поднял на перила.
– Держись! Держись, говорю!
Сам перелез через ограждение, повис на левой руке, а правой, кряхтя от натуги, спустил девчонку вниз, на скалу. Спрыгнул следом. И едва его подошвы коснулись камня, корпус корабля опять застонал и дрогнул.
Утес торчал из склона, как исполинский клык. Его острие нависало над глубоким ущельем. И сейчас корабль, цепляясь мачтами и разваливаясь в падении, рухнул с высоты на самое дно. Будто гора, попробовав добычу на зуб, разочаровалась и сплюнула ее наземь. В треске обшивки терялись вопли людей, а перепуганные птицы кружились над скалой, как черная туча.
Ясень стоял над обрывом, не в силах пошевелиться. Пламя внутри него разгоралось, радостно воя, а тень опускалась на разбитый корабль.
6
