Хотя бы потому, что никто другой, оставаясь в здравом уме, не поперся бы ночью в лес и не стал бы играть с медведем в гляделки. А еще потому что он, Ясень, уже привык получать что-то через огонь. Слишком часто это случается в последнее время. Хозяин берлоги, у которого в глазах пламя, сразу учуял родственную душу.
«Ты поможешь мне?»
Медведь не произнес это вслух, но Ясень все равно его понял.
«Как тебе помочь? Отвести в поселок?»
«Нет. Я не смогу с ними, как с тобой. Только зря напугаю»
«Что же тогда?»
«Я устал. Я больше так не хочу»
– Стой, стой, погоди! – От неожиданности Ясень вернулся к привычной человеческой речи. – Ты что же, требуешь, чтобы я?
«Да. Ты правильно понял».
– Нет. Я не мясник.
Огромный зверь в серебристо-лиловой дымке стоял, нависая над человеком, и молча ждал. Это выглядело настолько дико и нереально, что Ясеню захотелось ущипнуть себя побольнее. Но он знал, что это не сон.
Ясень поднялся.
«Спасибо».
Медведь запрокинул голову, подставляя незащищенное горло. Ясень вложил всю силу в удар. Сверкающее жало клинка пробило толстую шкуру. Кровь была темная, как чернила. Зверь захрипел, повалился на бок. Отблески огня в его глазах угасли не сразу, будто костер догорал, оставленный без присмотра. Лиловый дым стекал по шкуре в траву, на светящийся ковер из фиалок.
Ясень шел назад, не оглядываясь. Настроение было скверное, но теперь он, кажется, понимал, что происходит с хутором. История с медведем подтвердила его догадки.
Судя по всему, здесь есть живая руда. Фиалки подсказывают, как идет подземная жила: со стороны хребта через лес, потом наискосок через хутор и снова через лес к тракту. Руда залегает достаточно глубоко, поэтому люди с ума не сходят. Почва поглощает вредоносную силу, приручает ее (переваривает, если угодно) и лишь после этого выпускает наружу, облекая в цветы.
Медведь забрался под землю, оказался в опасной близости от фиолетовой жилы и поплатился за это. Злая ирония – свихнувшийся человек теряет разум, а свихнувшийся зверь, наоборот, его обретает. И обретение это, как выяснилось, совсем не приносит счастья.
Ясень вышел к домам. Хутор спал. Да, теперь уже никто не пожалуется на зловещий шепот из леса. Он все-таки убил шептуна, но вряд ли захочет похвастаться этим за кружкой пива…
Да, и вот еще что.
Огонь и руда постоянно появляются вместе, будто следуют друг за другом. Он уже не раз наблюдал это собственными глазами.
Перевал. Купец сгорает, взяв в руки фиолетовый сгусток.
Корабль. Ясень пробуждает огонь, прикоснувшись к «шкуре» с металлическими прожилками.
Берлога. Зверь, отравленный рудной жилой, дымится и обжигает взглядом.
Это как кусочки мозаики, которые когда-нибудь должны сложиться в одну картину. Вопрос только в том, насколько эта картина понравится ему, Ясеню.
Он, кстати, так и не спросил у медведя, что значили те загадочные слова, которые принес ветер. Как там они звучали?
«Прах всех тех», – вспомнил Ясень, входя во двор. Повторил шепотом, пожал плечами. Да, непонятно. Хотя, возможно, это просто обрывки случайных фраз. Да еще ветер мог исказить и без того невнятное бормотание.
Проходя мимо окошка хозяйской хаты, Ясень отразился в мутном стекле. Что-то зацепило его внимание. Он притормозил. На миг ему показалось, что в глазах у зеркального двойника блеснул багровый огонь. Он вглядывался, но отражение расплывалось, мешали серебристые блики. Наконец эта забава ему наскучила. Ясень махнул рукой и вернулся на сеновал.
Утром после завтрака он отвел Тайю за околицу, подальше от любопытных ушей. Девчонка жмурилась на солнце и едва не мурлыкала. Ясень подозревал, что ей не очень понравится то, что он сейчас скажет.
– Послушай…
