магов. Девушку звали Тасья, а Ирния уехала на практику.
На улице стало значительно теплее, и хоть снега все еще было полным-полно, но уже совсем скоро под неумолимыми солнечными лучами он растает и начнется настоящая весенняя распутица. Я очень ее не любила, но мирилась, втайне молясь, чтобы лето наступило быстрее.
Весь остаток дня продолжала украдкой изучать лицо Нелики и все больше и больше становилась уверенной в том, что знаю, кто является батюшкой моей подруги.
На следующий день с самого утра, собираясь на уроки, Лиссандра вдруг сказала:
— Девочки, вам не кажется, что Йене пора бы уже начать соблазнять Эльлинира?
— Соблазнять? — испугалась иллюзионистка.
— Ну или как вы там это назвали?
— Влюблять, — ответила я. — Йене необходимо влюбить в себя этого эльфа!
— Влюбить так влюбить… так когда начнем?
Мы с Йеной задумчиво переглянулись, и я промолвила:
— Давайте сегодня! Чего ждать? Я вернусь от архимага и можем начинать!
— Не-эт! — испуганно качнула головой блондинка. — Я сегодня не готова. Давайте в конце седмицы?
Мы с рыжей переглянулись и согласились, хотя по мне, чем раньше, тем лучше.
Вечером архимаг встретил меня с очень серьезным лицом.
— Нилия, помнишь, я тебе говорил, что практика целителя — это боль и страдания других?
Я кивнула и с удивлением взглянула на него.
— Я долгое время щадил тебя, но пришла пора выполнить серьезное дело!
Я с непониманием смотрела на мир Самаэля, а он хмуро продолжил:
— Вчера ночью произошло непредвиденное событие: на Восточный Предел было совершено нападение. Нежити было столько, что воины и маги городка не справились без посторонней помощи. Срочно пришлось перебрасывать войска из близлежащих городов. Но нам с тобой важно другое, а именно то, что пострадало очень много людей. Многих из них отправили в Златоград, а некоторых — в столицу. Досталось работы и нашим целителям. Здесь в академии есть тяжелораненые, в том числе женщины и дети. Я тебя еще с утра хотел позвать, но решил, что мы и сами справимся. Идем… Есть работа и для тебя. Какая? Сама увидишь! Приготовься!
Я судорожно сглотнула, но идти пришлось. По пути припомнила, что с утра в академии царило странное оживление, учителя и целители были чем-то взволнованны.
Мы прошли в крыло к целителям. Здесь пахло снадобьями, настойками, а еще витал едва различимый запах страданий, боли и смерти.
Я поморщилась, осознала всю серьезность ситуации и поняла, что теперь мне некогда думать о своем личном страхе. В коридоре нам попался один из целителей. Он вопросительно взглянул на архимага и поведал:
— Ребенок совсем плох! Мы сделали все, что смогли, но…
— Ясно. Я сам посмотрю! — отрезал мир Самаэль.
Целитель удивленно покосился в мою сторону, но больше ничего не сказал.
Архимаг отвел меня в сторону и сообщил:
— Нилия, скоро мы войдем в палату, и тебе придется излечить ребенка от… смерти.
— Но ведь… — испугалась я.
— Я знаю. Решать, конечно, тебе, но послушай, что я скажу. В комнате сидит женщина, и она отчаялась. Еще вчера у нее была семья: родители, муж, сын. Сегодня остался только ребенок, который медленно, мучительно умирает. Помочь можешь только ты, и больше никто!
Я задумалась, а затем кивнула.
Мы вошли в небольшую палату, окна в которой были зашторены. Со стула нам навстречу поднялась заплаканная молодая женщина, чуть старше меня. На ее лице отражалось сильнейшее горе, скорбь сквозила в каждом движении. С отчаянием во взоре она посмотрела на нас.
— Госпожа ир Яринс, — поприветствовал ее мир Самаэль, а затем подтолкнул меня к колыбели.
Я подошла ближе и ужаснулась — в кроватке лежал младенец, которому от силы исполнилось месяца три. Все его тельце было искусано и изуродовано. Как вообще он выжил??? Я закусила губу, чтобы не разреветься. Будь что будет! Раз боги не допустили гибели этого ребенка и направили его ко мне, то я постараюсь спасти его! Мысленно помолилась Теяне и Шалуне, откинула одеяльце
