— Придется поторопиться. Я могу пойти, а вы полетите.
— Думаешь, что так будет быстрее? — поразилась Фиона, с которой я была согласна.
Ромео вздохнул, почесал рыжую макушку.
Фиона отряхнула с белой туники песок, втерла мазь и завязала на голове косынку.
— И насколько хватит щитов? — деловито уточнила она.
— На три дня, — созналась я.
— До маяка можем успеть добраться, если прибавим скорости.
— Скинем ненужные вещи? — уточнил Ромео.
— А почему бы и нет?
— Но до волшебного источника щитов не хватит, — вздохнула я.
— Смотря сколько до него добираться. — Фиона забралась на ковер, осмотрела наши пожитки. — Давайте просто не будем тратить время.
Мы с Ромео сели на ковер, который за это время успел всем опостылеть. Мешок с едой кинули вниз, не сговариваясь. Обойдемся без сухофруктов, раз есть сухари, потерпим. Следом полетела вся запасная одежда, плащи и обувь, кроме одного комплекта на каждого. Сбросили два рюкзака и даже одну флягу. Мазь от ожогов и небольшая аптечка остались. Ковер поднялся выше, скорость увеличилась.
А я-то мечтала, что вечером мы будем сидеть на остывающем песке и можно будет призвать ручей, постирать одежду… Вздохнула и вытерла грязным рукавом лоб. Что-то ты, Варь, размечталась.
Я попила воды, чувствуя неимоверную усталость. Жара отнимала много сил, и только мысль о том, что вскоре я доберусь до Ираса, помогала держаться.
На третий день мы попали в долину кактусов.
— Зажимаем нос, — прокричал Ромео.
Мы послушались, вдыхая горячий воздух ртом.
Кактусов было много. Но они существенно отличались от тех, что я видела на картинках или в горшках на подоконнике у себя дома. Кактусы выращивала бабушка. Она часами могла о них рассказывать и смотреть на бутоны цветов. Радовалась, как детям, когда те появлялись и наполняли дом дивным ароматом.
В волшебной пустыне кактусы были темно-зелеными, покрытые черными длинными иглами и огромными, как деревья.
— Создают миражи, едва вдохнешь воздух, — пояснил всезнающий Ромео.
— Страшные? — уточнила я, вспоминая, что миражи нас все эти дни совсем не напрягали, лишь развлекали.
Где такое еще увидишь? Для того чтобы была иллюзия, ее надо создать при помощи магии, а тут… миражи возникают сами собой, рассказывая о тех, кого пустыня запомнила. Может быть, они и есть то истинное, настоящее волшебство? Кто знает…
— Слишком правдивые, — ответил друг. — Человек верит в то, что видит, остается среди этих колючек навечно.
Да уж! Такого счастья нам не надо. Короля бы спасти от смерти, Ираса отыскать, родных повидать… Я снова потрясла головой, отгоняя непрошеные мысли. Что-то слишком часто в этом месте мне становится тоскливо. Будто пустыня вытягивает все тщательно скрываемые желания наружу, обнажает сокровенное, усиливает страхи во много раз. Или мне все это кажется?
Я оглянулась на оставшуюся позади долину с кактусами, отбрасывающими тени. Но назад уже не повернешь, как бы ни хотелось.
И снова потянулись бесконечные пески. К ним мы тоже быстро привыкли, перестали удивляться, только рассматривали изредка шнырявших ящериц и ползущих змей. А вот жара сводила с ума. Воздух нагревался настолько, что казалось, мир растворяется перед глазами, сливается в одно желто-синее пятно. День выдался тяжелым, длинным. Мы по очереди дремали, мечтая быстрее оказаться возле призрачного маяка.
Последний щит лопнул на рассвете, и я, вздохнув, полезла за запасными гребенками. Но достать их не успела, потому что ковер неожиданно замер.
— А почему мы…
— Прибыли, — ответил Ромео, задумчиво потирая нос.
— Да? — мы с Фионой оглянулись.
Кроме песка, вокруг ничего не было.
— Спускаемся? — уточнила подруга.
— Разумеется.
