и только потом рванули сюда. Ну и понятно, что я торопилась…
— Антон в порядке? А Ипполиту я сделаю внушение, чтобы прекратил таскать ребенка на сходки своих рукопожатых друзей.
— Егор Степанович, со своим младшим сыном, равно как и с мужем, я разберусь сама! — подала, наконец, голос Залезкая, так и не притронувшаяся к своему стакану. — Я приехала к вам, чтобы узнать о судьбе старшего. Почему в министерстве мне ничего не сказали про него по телефону? Где Игорь? Что с ним? Я имею право знать!
— Подробности мне пока не известны, — как можно мягче ответил старик. — Был бой, в Игоря попала граната. Но никаких подтверждений его смерти нет. Собственно — все, что я знал, сказал тебе по телефону.
Хозяин кабинета замялся, а затем, посмотрев на увлажнившиеся глаза женщины, задумался на пару секунд и сказал:
— Это, конечно, неправильно и противоречит всяким регламентам, но…
— Что? — вскинулась Софья.
— У тебя есть возможность узнать последние данные практически из первых рук. — И увидев, что подступающие слезы сменились заинтересованностью, продолжил: — Сегодня у нас намечается саммит. Переговоры на тему… Нет, вот этого тебе знать не следует. На
— У вас? Саммит? Из первых рук? — непонимающе вразнобой переспросила Залезкая.
— У нас, у нас, — улыбнулся старик. — Сегодня я в очередной раз имею честь принимать у себя первых лиц России, США, Китая и Эмиратов. Да еще председатель Евросоюза должен быть, ну и всякая шушера типа нового главы МВФ соизволила пожаловать.
— Я не понимаю… — выдохнула Софья, потрясенная услышанным.
Женщина точно знала, что если стоящий перед ней мужчина что-то говорит, значит, так оно и есть. Но поверить в подобное было чрезвычайно сложно. Да и по телевизору про встречи такого уровня трубили загодя, и тут такое! Залезкая даже не старалась вспомнить, слышала ли она что-нибудь о прилете в Москву каких-нибудь мировых лидеров, а просто ухватилась за единственную протянутую ей соломинку в надежде хоть что-нибудь узнать о судьбе своего сына.
— Когда они приедут? — женщина вскочила со своего места.
— Собственно, уже должны быть здесь, — ответил Егор Степанович, бросив быстрый взгляд на свои командирские часы. — Прибыли на метро, Танюша ушла их встречать.
— Тут есть метро?! — потрясенная Софья перевела взгляд со старика на подругу. — Алина, ты мне не говорила…
— Я много чего тебе не говорила. Да ты и слушать об этом не хотела, — пожала плечиками эльфа, продолжая уничтожать запас винограда.
— А меня туда пропустят? — Софья вновь повернулась к мужчине.
— Ты вольна ходить здесь где угодно, — грустно улыбнулся Егор Степанович. — Я всегда говорил, что это и твой дом. Тебя проводят.
— Стоп! А кто представляет Россию? Неужели «Сам»? Он будет один? — Дождавшись отрицательного ответа, она как-то жалобно попросила подругу: — Алина, идем со мной…
Удобно устроившаяся в кресле златовласка даже не шелохнулась.
— Софья, ну что ты как маленькая! Эфа тебя не съест. Она всегда к тебе хорошо относилась. Это ты…
— Тариэнь!
— Ой, все! Иду, иду! Раз уж ты вспомнила мое настоящее имя. Но я считаю…
— Та-а-р-р-и-и-и!!!
— Молчу, молчу! Пойдем, горе ты мое! — ухватив Залезкую за руку, Алина задорно подмигнула старику, и женщины стремительно скрылись за дверью.
На минус третьем этаже особняка действительно располагалась самая настоящая станция метро. Пусть не столь монументальная, как столичные, она являла собой интересный образец переосмысления классической советской архитектуры а-ля «сталинский ампир». С мрамором, статуями, мозаиками, лепниной и золочением, в то же время в некоторых элементах просматривался совершенно чужой, особый и запоминающийся стиль. Рубленые углы, нехарактерные геометрические орнаменты, а также странные пропорции низкорослых человеческих фигур, изображенных то здесь, то там наравне с рабочими, фермерами и суровыми «вежливыми людьми».
Именно об одной из таких скульптурных групп рассказывала только что прибывшим гостям Татьяна Эсперская, когда женщины, спустившись в просторном круглом лифте, вышли на перрон. Для Софьи не было сюрпризом встретить здесь дочь своей
