напомнила о себе. Неуклюже ею отталкиваясь и стараясь не глотать воду, я поплыл вперед. Тоннель все расширялся, и вскоре я оказался в искусственной подводной пещере с воздушным колоколом. В ней я увидел своего врага: тварь, неуклюже опираясь на руки, медленно ползла к небольшому бассейну, оставляя за собой след из густой фиолетовой крови; видно, яд сковывал ее силы.
Оглянувшись, она увидела меня, и на ее прекрасном лице мелькнула тень страха. Вскинув руки, пыталась мне что-то сказать; может быть, просила о пощаде. Но сегодня не тот день, когда я готов был говорить о милосердии.
Два кинжала возникли в моих руках. Оставшиеся между нами шаги я преодолел неуклюжим прыжком. Покалеченная нога слушалась плохо. Ударившись о хозяйку острова плечом, я сбил ее на пол. Не давая ей опомниться, я обеими руками нанес удар снизу вверх, распарывая ей брюхо. Из живота мне в лицо ударила струя горячей крови. Почти ничего не видно. По голове что-то ударило. Ах ты, тварь, еще дергаешься!
Впав в бешенство, я безостановочно продолжал наносить удары, рубил и колол, не обращая внимания на ее крики и стоны. Пока я сюда плыл, хорошо рассмотрел, чем усыпано дно возле острова, и не испытывал жалости к хозяйке этого места. На морском дне я видел потонувшие корабли, а за кольцом скал хорошо были видны стремительные силуэты акул, плававших вокруг острова; к счастью, они не заплывали внутрь кольца, иначе мне и самфурину не поздоровилось бы.
Трепыхания подо мной стихли. Я, обессиленный, упал рядом с поверженным врагом. Кое-как оттерев глаза от фиолетовой крови, взглянул на лицо хозяйки острова. Ее синие глаза были широко распахнуты и смотрели вверх; жизни в них уже не было. Щупальца еще елозили по полу, но это были движения змеи с отрубленной головой. Меня сильно шатало, нога давала о себе знать. Все тело болело: щупальца хозяйки своими присосками содрали кожу и наставили синяков. Голова кружилась: зелье водного дыхания дало мне возможность дышать под водой, и теперь приток обычного воздуха вызвал гипервентиляцию.
Передо мной был небольшой бассейн, выложенный из зеленых и синих камней. Я, кое-как ковыляя, направился к нему, чтобы омыть лицо и слипшиеся от крови глаза. Присев у края, попытался зачерпнуть немного воды; в голове зашумело, и я опрокинулся в бассейн. Неуклюже барахтаясь, подплыл к краю, но вылезти уже не мог: сил не осталось.
Вода была теплой и приятной; я почувствовал исходящий от нее покой. Усталость от долгого и почти безнадежного поединка начала меня одолевать. Мои раны, наспех залеченные зельями, царапины и ушибы, покрывавшие тело, стали затягиваться. Неведомая живительная сила вливалась в меня. Захотелось еще немного понежиться в бассейне, и я даже сам не заметил, как задремал…
Мне снился интересный и удивительный сон. Во сне со мной разговаривало древнее морское божество, помнившее еще первый миг творения этого мира. Невероятно сложные мысли и образы, которые до конца я не мог воспринять, проходили сквозь мой разум. Все было слишком сложно и запутано. Каратуан, бог морских течений и приливов, говорил со мной. Это был старый бог, слишком уставший от бытия. Множество веков он дремал на морском дне среди своих собратьев, уютно устроившись в морском иле; сладко спал, видя добрые сны и слушая бесконечную песню волн. Чтобы ничто не мешало его снам, он создал Сферу океанов, наделив ее немалой силой, а потом даровал ее своей дочери, Ундине, приказав ей присматривать за Сферой и покоем морей. Для сохранения Сферы был создан Блуждающий остров, способный по воле хозяина Сферы перемещаться по водной глади. Посчитав свою работу законченной, Каратуан вновь погрузился в сладкую дрему. Но песни волн все чаще начали перебивать удары весел о морскую гладь и крики моряков, разносящиеся над водными просторами, а потом и звуки сражений. Все это раздражало неспешное божество. Услышав негодование своего творца, морские создания вместе с Ундиной начали войну против людей; теперь же она была окончена. Каратуан устал от этой войны и смертей. В своих упорстве и храбрости, несмотря на все бури и шторма, посылаемые Ундиной, люди все равно строили новые корабли. На место погибших моряков, не вернувшихся из плавания, приходили новые. Каратуан заглядывал в души многих из них и слышал там ту же песню волн, что звучала и в нем; он понял это, а Ундина – нет. Его дочь слишком долго сеяла смерть и теперь сама была мертва.
Я чувствовал сожаление и боль его утраты. Но Каратуан слишком устал от смертей и криков боли, что стали без конца звучать над морской гладью, заглушая собой шум волн и песню ветра; поэтому он не станет мне мстить за смерть своей дочери. На миг я увидел морское божество в его истинном обличье: нечто бесформенное и невероятно огромное. По сравнению с ним островок, в глубине которого я находился, казался мелким камушком рядом с огромным осьминогом. Это Нечто сейчас находилось рядом с островом, впервые за многие тысячелетия поднявшись с морского дна. До меня вновь донеслись слова древнего бога: он спрашивал меня, как я поступлю со Сферой океанов. Сразив ее хранителя, наполнив священный бассейн, на дне которого она покоилась, кровью его предыдущего хозяина, я получил право на владение Сферой и всей силой, заключенной в ней. Однажды даровав созданную им Сферу, Каратуан был не в силах забрать ее обратно без согласия ее хозяина; не в его власти было приказать